«А сегодня во сне я увидела, как расцвели тюльпаны, там, в саду у малинника… – вспомнила она и представила знакомые кусты роз, которые тоже выпустили бутоны нынче ночью – там, где только мёртвый бетон… Где всё это? Неужели пропало? Нет. Пепка сказал, что Вселенная – один-единственный, размытый в бесконечности электрон. И всё, что существовало когда-либо, существует вечно и всегда».

«Этого я не понимаю… Думаю, всё не так, и для того, чтобы всё вокруг вечно существовало, – сохранённое разумом в ноосфере – в книгах, искусстве, звуковых записях или ещё как-то – для того и понадобился человек, его память и творческие способности…»

Чёрный котёнок снова потёрся мордочкой о её ногу.

«А Крылов говорит, наши мысли – это модели для рождающихся миров. Миры в параллельных пространствах почкуются, точно гидры, вырастая из щупальцев наших мыслей. У мироздания достаточно сил, чтобы рождать их. Миры, создаваемые нашим сознанием, – чертежи Вселенной, её наброски. Мы – её инженеры. А сама она – неутомимый чернорабочий…»

Шурочка наклонилась и взяла на руки карабкавшегося по ноге котёнка, и тот, больно впиваясь острыми коготками, взобрался ей на плечо.

«Я думаю, и Крылов не прав. Но даже если всё не так, какая разница… Моя собственная модель мира существует! А где он – в самой реальности или просто в моём сознании – не имеет значения! Для Вселенной это, думаю, в сущности безразлично… Он там, мой сад! Он где-то существует… во мне. Мы все сменяем друг друга, предлагая Вселенной свои модели, мы приходим сюда, как слепые котята, сперва не зная зачем, но… чтобы, может быть, попытать счастья – у кого получится, у кого нет. Чья модель лучше? Чья мысль, предложенная Вселенной, достойна творения? И сама она, как равнодушный бог, взирает на этот театр! А есть ли у неё гнев, и знает ли она, что такое карающая справедливость? Почему она равнодушна к тем, кто сам создаёт реальные человеческие миры, где тысячи, миллионы их составляющих индивидуумов становятся похожими друг на друга в своей убогости, серости и бесталанности, и обречены на это, уже рождаясь? Где нет творчества… Где все «модели» одинаковы и пусты… Где нельзя попытать счастья… чтобы что-нибудь изменить! Ты жестока, Вселенная! Почему ты их не караешь? Почему ты так безразлична? Или кара твоя – в твоём равнодушии – ты просто ждёшь! Выжидаешь, пока сами они изживут себя, как любая, бесцельно и безгранично размножающаяся колония бактерий находит свой конец в своём неограниченном размножении. И только там, где вспыхнул творческий разум, ты сеешь в помощь ему семена сверхразума?.. Сеешь сама или с помощью «старших детей» – каких-нибудь развитых древних цивилизаций? Какая разница. А может быть, они посеяны изначально, на каждой планете, где может возникнуть разум? И лежат где-нибудь глубоко в земле эти дремлющие семена, как зерно пшеницы в перепаханном чернозёме ждёт дождя? Так и эти сверкающе штуковины, до поры до времени скрытые от человечества, ждут своего часа – когда же разбудит их чья-то мысль, отдаст приказ и попросит помощи – когда же возникнет разум, способный их пробудить и подчинить себе?»