Когда она поднялась верхней дорогой к доту, звук мотора слышался совсем близко, и она поскорее свернула направо вверх, в молодой сосняк.

Наблюдая из-за кустов, Жора увидел остановившийся вдалеке трактор и красноносого мужика, который вылез с трудом из кабины и, хромая, зашагал к хутору.

«Мотор заглушил… С чего бы это? – удивился Жора. – Не принято у них тут глушить…»

Но не знал, и не мог знать Жора, что трактор, который выделили вчера бабкиному зятю – такому пьянице и гультаю, что даже при полном отсутствии работников председатель не соглашался брать его трактористом – что трактор этот заводился, на удивление, без проблем, но зато у него не работали тормоза…

И знал – знал ведь вчера об этом сам бабкин зять! Да только какого дьявола было с ними возиться, «з гэтыми праклятыми тормозами», если ещё не факт – дал бы ему председатель работу, даже и разломай он сейчас к чертовой матери тёщин хутор!

«Ёсть вторая группа – и не лезь!» – вспоминал он всегдашние председателевы отговорки, шагая сейчас до жёнкиных стариков. Группу же он «зарабиу» не просто по пьянке, а, можно сказать, прославился на всю округу. Горел! Пожарники едва спасли!

«Ну, выпил добра! Чаго не бывает? – любил он рассказывать всем и каждому свою историю. – Выпил добра и спать лёг… и як жа сигарету не затушыу?! Жонка на ферме была. Одеяло трохи стала гарэть – запаху не пачул… И тольки кали сгарел матрац ды зажала нагу у пружынах – тады заарал ад боли! Падскочыл – а нагу не дастаць, застрала, халера! Сгарел бы, як святы мученик, каб не тыя пажарники. И то – обгорел! Год па бальницах, группу дали… Дык нешта з той группы пражывешь?»

«И дров не даёт, собака! – подумал он ещё про председателя, поднимаясь на крыльцо. – Во, – кажа, – хутар табе на дровы, тёщын. Ламай! Не трэба нам гэтыя, гарадския…»

Жора видел, как минут через пять красный, разгорячённый бабкин зять выбежал, ругаясь из хаты – орал что-то, размахивая руками, и даже, раз оглянувшись, крикнул заплетающимся языком:

– А мать… вашу… Выметайтеся! Мая хата! Што хачу, то раблю…

Трактор, однако, долго не заводился.

Крыловы с вещами вышли из дома и сели поодаль у старенького плетня, наблюдая, что будет дальше. Дом заслонял их от леса, они видели только дорогу, ведущую из бальсана, стоящий на дороге трактор и сидевшего в кабине тракториста.

Ежиха, которую никто не видел, тихо сидела под крыльцом и сквозь щели в досках смотрела на всё – видела ноги Крыловых, сидевших на рюкзаках, их нехитрый скарб, приближавшуюся от озера Шурочку и своим особым – внутренним зрением – видела смотревшего из леса Жору…