Но это — как повезет. Двадцать первого, уже из Желтого моря, пришло сообщение что какой-то вполне себе большой транспорт буквально взлетел на воздух после второго попадания — не иначе, снаряды или мины перевозил. А всего двадцать первого марта ряды японского торгового флота покинули одиннадцать судов. И это было действительно просто: японские моряки героизмом не страдали и, как правило, после первых двух-трех выстрелов бросались спускать шлюпки. "Рейдеры" им в этом нимало не препятствовали — их задача была транспорты топить. Ну а после того, как само судно отправлялось на дно, так же вдумчиво и спокойно расстреливали шлюпки стандартной шрапнелью — шарпнельных снарядов было взято по две с половиной сотни на пушку.

С экипажами мне пришлось на эту тему изрядно поработать, все же на каждом "траулере-крейсере" было по два морских офицера — капитан и мичман-двигателист, и у них были несколько отсталые, на мой взгляд, понятия о гуманизме. Но и до них дошло, когда я объяснил ситуацию:

— Господа, вы должны чётко понимать одно: ваше крейсерство продолжается ровно до тех пор, пока ни один японец не доплывет до берега и не скажет, что сухогрузы топятся маленькими траулерами. После этого топить начнут уже вас. И я прекрасно понимаю, что вы вполне готовы идти в бой с превосходящими силами противника и даже героически погибнуть. Но вот только после вашей гибели японские военные транспорты пойдут уже беспрепятственно, и вместе с вами погибнут уже тысячи наших, русских солдат. Так что у вас есть простой выбор: дать спастись десятку японских моряков и погубить десятки тысяч русских солдат — или поступить строго наоборот. Учтите: первое — это, как ни крути, будет прямым предательством, поэтому если вы не готовы к миссии — говорите сразу, вас заменят и никаких обид к вам не будет, я пойму ваши чувства.

Как ни странно, существенная часть мичманов отказалась, и они отправлены на другие траулеры, действительно ловить рыбу. Пятеро же, решивших искать справедливости у генерал-губернатора, как стало известно значительно позже, утонули вместе с паровым катером, вышедшим во Владивосток с Сахалина. Отставной жандармский ротмистр, за немалое шестизначное спасибо отрекомендованный начальником жандармского управления на КВЖД "для организации борьбы с контрабандирами в Сахалинском имении", дело своё знал.

Откровенно говоря, на душе было очень погано. Но, вечером двадцать второго марта, пять троек, перекрыв пролив между островом Фукуджима и островком Мешима (по которому шли почти все суда из Нагасаки в Корею) устроили японцам глобальную зачистку флота: из двадцати двух судов до Желтого моря не добралось ни одно. Причем тут впервые досталось и военному флоту: ко дну пошли и два старых миноносца. Они просто не заметили в темноте выкрашенные в серый и оливковый цвета траулеры, не испускающие снопов искр из труб, а вот траулеры их заметили. Военные моряки — они специалисты по военным судам, и один миноносец получил снарядом прямо в торпеду (хотя и случайно), а второй — получив сразу два попадания в машину, остановился — и вскоре тоже пошел ко дну. Сопротивляться он не смог: миноносцы были атакованы сразу двумя тройками, и два рейдера шрапнелью просто не подпускали японских моряков к пушке. Вот никогда бы не подумал, что шрапнель будет столь полезна в морском бою. Однако разрозненной стрельбой, чуть ли не из личного оружия, были убиты и двое русских моряков. Первые мои потери на этой "неправильной войне"…