— Ну и чего ты сидишь такой надутый? Сердишься, что жена так срочно уехала? Так она не виновата, что в Ярославле управляющий помер и документ о передаче дел больше подписывать некому. Не сердись, возьми лучше вот этот пирог — Дарья новый придумала, с белыми грибами в молоке, специально, говорит, для Марии Иннокентьевны, мне тоже очень нравится.

— Камилла, а ты вот скажи: что ты больше всего сейчас от жизни хочешь? Точнее, не сейчас, что прямо сейчас, а вообще?

— Вообще… — Камилла закрыла глаза, покрутила головой и, проглотив кусок, уточнила: — вообще-вообще?

— Да. Совсем вообще. Например, остров в океане, чтобы сидеть на берегу и слушать шум прибоя…

— Я поняла. Остров — это хорошо, ты остров купи — в Греции где-нибудь. Мы туда будем иногда ездить, сидеть и слушать. И есть Дарьины пирожки. Остров — он не помешает. Но если совсем вообще — я тебе сейчас скажу, только ты не смейся. Я хочу, чтобы даже внуки мои — если они будут — шли по улице — и все люди смотрели на них с уважением и говорили друг другу: смотри, это внук той самой Камиллы Луховицкой, которая… Только я еще не придумала, которая что. Которая открыла что-то, изобрела что-то такое, что сделало всех людей счастливыми.

— Ну ты и сейчас столько всего наоткрывала и напридумывала, столько людей сделала счастливыми, что и не сосчитать.

— Сосчитать. Стрептоцидом на войне излечили восемьсот сорок шесть раненых солдат, — глядя на мои непроизвольно расширившиеся глаза, Камилла тихонько прыснула в кулачок. — Я не следила, просто мне из Петербурга прислали последнюю работу Преображенского по исследованию физической антисептики, которую на Нобелевскую премию выдвинули. А он там про стрептоцид мой много написал, я ему еще в прошлом году отписывала по нему. Он в письме интересовался. Вот только стрептоцид этот придумал ты, я только сделала. И все остальное ведь ты же придумывал… хотя нет, я тоже кое-что сама придумала. Мыло "Камилла"… и снова мыло, видно кроме мыла я сама и придумать ничего не могу.

— Какое мыло?

— Вшивое, мыло ДДТ.

— Вот видишь! И вшей, кстати, в губернии — да и не только в губернии, много где — извели. Я слышал, армия заказала на этот год пятьсот тонн этого мыла?

— Да. Теперь, вместо того, чтобы придумывать что-то очень важное, я половину времени трачу на то, чтобы ДДТ был только тот, который сам разлагается. Вот вроде все всем понятно, что и как делать — а через день фабрика выдает сплошную грязь. Ты знаешь, иногда мне кажется, что мы придумали слишком много нового, ты придумал. Очень хорошего нового, но людей, которые это новое понять могут — мало, и теперь мы сами все это должны и обслуживать. Людей грамотных нет. То есть есть, но мало: весной и летом у нас химиков из Петербурга и Казани девять человек работать пришло, но четверо у Филиппа сейчас работают — а ему девять человек нужно, трое — у Лебедева — а резинщикам дюжину инженеров не хватает. Двое еще на заводе крекинга работают — а должно работать шестнадцать. Где людей взять? Антоневич из Москвы всех к себе гребет — и ругательные письма мне пишет, что я ему людей не даю. А где я их возьму? Рожу?