На похороны собрались все мои "старые" инженеры, знавшие Марию Иннокентьевну еще до того, как она стала моей женой. И Архангельские прилетели из Твери, причем Илья поначалу примчался на Ходынку и хотел просто скупить все билеты на самолет, а затем вместо Питера лететь на нем в Царицын. Но Свешников, конечно же, привез их без таких извращений.

Отпели Мышку в сияющей белизной церкви рабочего городка. Вообще-то кладбище (а куда без него, и в городке люди были не вечными) располагалось где-то в полукилометре от церкви. Но ее похоронили на небольшом огороженном мраморным забором погосте, который отец Питирим устроил в позапрошлом году сразу за церковным двором. Пока что там была всего одна могила — Водянинова, Кирилл Константинович тогда сказал, что здесь будут покоиться самые достойные люди прихода. И вот теперь Сергею Игнатьевичу стало не так одиноко…

Ночью, когда я сидел на кухне и снова пытался понять, что же произошло, входная дверь, скрипнув, открылась и на пороге появилась Камилла.

— Саша, я понимаю, что прозвучит это дико, но хорошо что ты не спишь. Пойдем со мной.

— Куда? Камилла, мне сейчас хреново, но все же лучше я побуду один.

— Ты не понял. Тебе еще не хреново, так что вставай и пойдем.

— Куда?

— Да ко мне, всего лишь на три этажа вверх.

Когда мы поднялись, я поначалу не совсем понял, что же произошло. В квартире горели все лампы, в гостиной на полу валялся разбитый стакан, а Юра развалился в кресле и спокойно на все это взирал…

— Он был влюблен в Мышку. И на мне женился чтобы чаще ее видеть. Мне он об этом в прошлом году признался. Ну и вот…

— Что это? — я еще не осознал увиденного.

— Рицин. Утащил в лаборатории, лаборантки сказали, что он сегодня туда приходил после похорон. Я уже проверила — у меня в сейфе оставалось два грамма с тех пор, когда я нейтрализатор делала, а теперь там пусто. А он про рицин знал…

— Но…

— Мне твоя помощь нужна. Два грамма — это слишком много, при вскрытии Ястребцев обязательно найдет. Подержи его, я волью нейтрализатор.

— Камилла!

Она посмотрела на меня очень грустными глазами:

— Самоубийц хоронят за оградой. А любовь свою я оплакала еще прошлой зимой. Но все равно он был очень хороший человек — так путь хоть сейчас он ляжет рядом с той, кого любил больше жизни…

Официально Юрий Феоктистович скончался от удара. Ястребцев был хорошим врачом, но Камилла была гениальным химиком. Мы с Камиллой больше о случившемся никогда не говорили, а через месяц она спокойно сообщила мне, что решила принять предложение из Геттингена — премию Нобеля она не получила, но несколько университетов Германии и Франции предлагали ей сотрудничество. И лишь однажды, в конце уже тысяча девятьсот восьмого года, на скромном рождественском ужине, когда Дарья отправилась спать, приехавшая в гости Камилла, о чем-то вспомнив, сказала: