"Самое главное я все-таки увидел. "Инженера" этапируют в Рим именно сегодня и именно этим поездом", — Роберт не удержался и чихнул, пыли на чердаке главного здания вокзала, куда он проник под видом рабочего-электрика, было — хоть отбавляй!

Похоже, почти за семь десятков лет, прошедших с момента завершения строительства, на этом чертовом чердаке никто ни разу не прибирался. Лишь редкие тропинки, протоптанные в слое пыли перемешанной с голубиным помётом, давали представление о том, что может вызвать интерес человека в этом огромном и грязном помещении под гулкой высокой кровлей, подпертой темными балками.

Стараясь не загребать ногами тут же взлетающие к потолку многолетние наслоения пыли, напоминавшие слои придонного ила в заболоченных озерцах, Роберт на цыпочках прокрался к выходу на лестницу. Бинокль был уже надёжно спрятан в футляр и зарыт среди инструментов в глубине объёмистой сумки. Рабочая куртка, кепка и специальная сумка могут превратить практически кого угодно в человека-невидимку.

Нужно лишь верить в то, что эта одежда — твоя. Крепко верить. И тогда никому до тебя не будет дела. Правило простое, но теория суха, как правильно заметил однажды геноссе Гете, и лишь древо жизни всегда дает зеленые побеги… Старые подпольные крысы обходились без теории, они были практиками.

Роберт неторопливо — спешить и суетиться нельзя — спустился по боковой, служебной, лестнице, миновал просторный вестибюль, заполненный шумными мельтешащими людьми, и вот она — привокзальная площадь. Осталась самая малость — выйти из здания вокзала, закуривая остановиться на крыльце, и перевесить сумку с инструментами с правого плеча на левое — большой латунной застёжкой к себе.

"Вот и всё. И не надо никому звонить. Что знают двое — знает и свинья, как говорил наш управляющий имением, а он постоянно встречался с ними… и чаще всего в зеркале", — с этой мыслью Роберт спустился по немногим гранитным ступеням и в несколько шагов достиг края тротуара, где и остановился, словно раздумывая, переходить ли ему улицу, или нет.

Впрочем, кареглазому брюнету — невысокому, но крепко сбитому — в одежде рабочего недолго пришлось стоять у края тротуара. Через "полсигареты", урча мотором и стреляя выхлопом, подкатил маленький трёхколёсный фургончик, — сотни подобных, построенных на основе мотоциклов, колесили по всему Турину, — приглашающе распахнулась фанерная дверь кузова, и вот уже тротуар пуст, лишь непогашенный окурок, брошенный около решетчатого люка сливной канализации, испускает тонкую струйку сизовато-серого дыма.