Кравцов бросил окурок в пепельницу и достал еще одну сигарету. Вересов, нахмурив брови, читал сводку отдела агентурной разведки…

Около месяца назад агент "Натрий", в задачу которого входило наблюдение за небезызвестным в некоторых "узких" кругах полковником Фернандесом, сообщил о появлении в штабе, вернее, в поразительной близости от разветотдела штаба фронта и Нестора Фернандеса лично, некоего гражданского иностранца — немецкого журналиста Себастиана фон Шаунбурга…

Шаунбург… казалось бы, что за дело разведке НКВД до мало кому известного берлинского журналиста? Никакого. Мало ли, в конце концов, контактов может быть у офицера-разведчика в среде пишущей братии? Обычная практика, между прочим, и тот, к кому пришло сообщение из Саламанки, так к этому сообщению и отнесся. Проверил по своим каналам, что Шаунбург ни в каких особых списках не фигурирует, убедился, что журналист он настоящий — печатается в "Берлинер тагеблатт" и "Франкфуртер цайтунг" — да и положил факт "под сукно". И все, собственно, если бы сообщение это совершенно случайно — хоть и по долгу службы — не попалось на глаза Кравцову. А вот он знал о Шаунбурге кое-что такое, чего, как вдруг выяснилось, не знал больше никто.

В первый раз этот немец попал в поле зрения советской разведки еще до санхурхистского мятежа. Его даже сфотографировали при подвернувшемся случае в компании все с тем же Фернандесом и другими испанскими офицерами, и тогда же "германец" поступил в разработку. И дело это — так уж вышло по стечению обычных рабочих обстоятельств — попало именно к Кравцову. А он, в свою очередь, имея опыт работы, особых иллюзий не питал, но все-таки — долго ли, коротко ли — раскопал, что немца зовут Себастиан фон Шаунбург. И вот тут выяснилось, что "щелкопер" — вот ведь неожиданность — барон, доктор философии и старый член фашистской партии. Нацистской партии, то есть, НСДАП. Напрашивались определенные выводы, но на самом деле Кравцов сразу же понял, что совершенно случайно натолкнулся на настоящего немецкого шпиона, причем, судя по некоторым признакам, не абверовского — сиречь из военной разведки, — а гестаповского, то есть из Службы Безопасности Гейдриха. Личность оказалась любопытная. Знакомства… жена… любовница… И вдруг как гром среди ясного неба: "Товарищ Кравцов, вы что не в курсе, что у них среди журналистов полно и нацистов и баронов? Экая, вишь, невидаль… Займитесь делом, а не персональными разработками каких-то баварских дворянчиков…"

Приказ не приказ, но было в этих словах что-то такое, хорошо улавливаемое опытными людьми, что Кравцов понял — все. Настаивать не стоит и даже опасно. Ну, он и не настаивал, разумеется, хотя чувство упущенной удачи не покидало его все это время, даже усилилось, когда в невнятице подковерной борьбы померещился ему в этом деле след Разведупра.