— Тогда, давай поговорим вот о чем, — предложил Баст, внимательно наблюдая за ее реакцией. То есть, Вильда только сейчас, воскликнув мысленно, "эber, mein Gott!", поняла, как на нее смотрит муж.

В его взгляде чудилось такое… Все та же непонятная и необъяснимая боль, и в то же время… холодное внимание прицеливающегося стрелка. Не охотника, потому что без азарта, но зато с жестокой решимостью…

— Тогда, давай поговорим вот о чем, — сказал Баст. — Вопрос в том, насколько я могу тебе доверять?

— В чем доверять? — опешила Вильда.

То есть, она вроде бы чего-то в этом роде сейчас и ожидала, и все равно, вопрос застал ее неготовой.

— Во всем, — улыбнулся Баст. Вот только улыбка у него вышла невеселая. Неправильная улыбка.

— Я дала тебе повод сомневаться?! — вспыхнула она.

— Пока нет, — отрицательно мотнул головой он. — Но и я не дал тебе повода встать перед выбором.

— Так дай! — почти зло предложила рассерженная на мужа Вильда.

— О том и речь, — спокойно, словно не заметив ее реакции, кивнул Баст. — Мы никогда не обсуждали с тобой мою службу или мои политические взгляды…

— Но когда ты уезжал в Амстердам… Ты помнишь? — вот Вильда их прощание помнила очень хорошо, но, возможно, он…

— Помню.

— Я готова была ехать с тобой в эмиграцию, — с кислой миной и с настоящей оскоминой на зубах призналась Вильда. — И это притом, что ты тогда… — она покраснела, как девчонка, впервые заговорившая о половой близости.

— Вот как…

И это все, что он мог ей сказать?!

"Hurensohn!"

— Мне очень важно, чтобы ты доверяла мне… — продолжил он после короткой паузы. — Моя служба и мои обстоятельства таковы, что я не всегда могу тебе сказать, что происходит на самом деле, и почему. Не могу сказать, не могу объяснить, но если ты со мной…

— То должна доверять тебе и не делать глупостей, — сказала она то, что хотел, по-видимому, сказать он.