Лена лежала на животе, прерывисто дыша. Я гладил ее горячую спину, чувствуя, как она выгибается под моей рукой. Я целовал ее плечи, тонкую шею, и мягкие волосы. Осторожно перевернул ее на спину и начал целовать грудь, лицо, губы. Потом повернул ее на бок и дальше – на себя. Она уперлась руками мне в плечи, а ноги обняли мои бедра. Лена медленно начала двигаться, скользя вверх-вниз по бедрам и пристально смотря мне в глаза. У меня было впечатление, что такую позу она видит впервые, но она ей понравилась. Лена изгибалась, нанизываясь на меня, и с каждым новым толчком мы входили все глубже в наслаждение. Иногда она замирала и тянулась целоваться, а после начинала опять. Вдруг она застонала и рухнула на меня сверху:

– Все! – прошептала она мне на ухо, – Нет у меня больше сил!

Я обнял ее, прижимая к себе.

– Ты очень странный человек, – сказала она, через несколько минут, гладя меня по лицу. – И не надо говорить, что ты даже более странный, чем я себе представляю. Что такое обрезание, мне хорошо объяснили наши посольские дамы. Хоть в натуре и не видела, но представляю. При пристальном рассмотрении вблизи, у тебя, его не оказалось. Скажи, а как тебя зовут? Нет, – усмехнулась она. – Я еще из ума не выжила и знаю, что Цви. Как тебя называла мать?

– Гришкой, – сказал я, неожиданно охрипшим голосом. Прокашлялся и продолжил, – но чаще бессовестной сволочью, не желающей учиться. Все мы в детстве не желаем слушать, что нам говорят родители, а потом жалеем, что не слушали их.

– Да, – улыбнулась она. – Слушать надо. Но, – она помолчала, – надо и делать то, что хочешь. Если бы я не делала время от времени глупости, мы бы не встретились. Может, это и было бы лучше для нас обоих. Жили бы своей нормальной обычной жизнью, но я бы не хотела никогда не узнать тебя, Гриша.

Я приподнялся и через нее потянулся к валявшейся на полу рубашке.

– Я хочу подарить тебе что-то на память, – сказал я. – Если бы я знал заранее, я бы нашел что-нибудь интересное, и чтобы особых вопросов посторонние не задавали. Извини, но ничего более подходящего у меня нет. Я достал из нагрудного кармана крестик.

– Мне подарил его Виктор Канавати, местный араб-христианин, и он освящен в Храме Рождества Христова в Бейт Лехеме. Это настоящий, не для туристов – все было сделано правильно и по канонам. Виктор говорил, что он приносит удачу.

– Вот я и говорю, странный ты человек, – усмехнулась она, подставляя голову, чтобы мне легче было одеть цепочку. Кресты тебе дарят, а ты носишь их на одной цепочке, вместе с личным номером. Нет, не снимай. Пусть у меня будет память и о церкви, и о тебе.