– А это та же дорога. Я мог дослужиться до командующего округа, а мог до кресла Исера, все равно – это обычный люфт на дороге. Немного туда, немного сюда – направление одно.

– Так, так, – с интересом сказал он. – Исер уходит?

Я прислушался к своим ощущениям. Похоже, я уже лишнее болтаю. С дороги, что ли, так развезло? Во Францию, обратно, там совещание, здесь совещание. Не пожрал толком, и ночь не спал. Пора бутылку назад в холодильник и в кровать.

– Уходит, – мысленно попросив прощение у военной полиции и цензуры, ответил я. – Только не болтай раньше времени.

– Да за кого ты меня принимаешь? – возмущенно воскликнул Ицхак, – Чтобы я? Да никогда! Зачем мне проблемы с обидчивыми генералами, которые генерал-майоры? И что, – с интересом спросил он. – Есть шанс?

– Такой минимальный, что мне его не видно. Никогда не надеялся стать начальником Генерального Штаба, руководителем разведки и премьер-министром. Всему есть пределы, тем более в наше время. До своего потолка – заместителя – я уже дорос, и без меня все равно мало что решается. Вот генерала в утешение дали. Поэтому и паршиво. Непонятно, что дальше будет. Новый начальник – новые условия, новые порядки. Уходить – глупо, оставаться – тупик.

– Ну, – протянул Ицхак, – какие-то у тебя не правильные настроения. Вспомни, что сам говорил: "Всем назло непременно буду генералом!". В нашей армии таких людей не так много. А вопля "Цви – Мелех Исраэль!" не дождешься. Для этого надо страну спасти, а вроде и не от кого. Хорошо, что мы все из себя такие мирные, а то давно от нас пришлось бы всех соседей спасать. Жаль только, что чем дальше, тем больше израильтяне желают жить лучше, а не строить свою страну на зависть миру. Уходит куда-то дух халуцим…

Тут он неожиданно сделал попытку спрятать опустевшую бутылку. Мне даже не надо оборачиваться, все ясно. Похоже, я действительно лишнего выпил. Не отследить появление собственной жены из-за лишних ста граммов! Так и вражеских агентов, прокравшихся с самыми гнусными намерениями, не замечу… За такие проколы я устраивал разнос своим подчиненным, после которого они еще долго вздрагивали при моем виде. Одно счастье – это дружественный товарищ, хотя санкции сейчас последуют.

Оборачиваюсь. Действительно, стоит в дверях. Руки в боки, вид рассерженный. Сейчас начнется расстрел.

– Это называется, ты следишь за детьми? – раздается грозный голос.

– Слежу! – трусливо отперся Ицхак. – Все в наличии, кроме Дова, который опять бегает неизвестно где. Все в полном и замечательном порядке.

– А с тобой, – (это в мою сторону), говорит Анна, – я после поговорю. Сейчас ты проводишь Ицхака домой, заодно и проветришься.