Не отметая логику Василия, Великий князь скептически заметил, что сразу отобрать под свои знамена «лучших из лучших» Зубатову будет вовсе не просто. Тем более, если речь идет о некоторых офицерах генерального штаба. В том числе и из-за въевшегося на подкорочку «белой кости» армии и флота отношения к службе в полиции и жандармерии, как к чему-то постыдному. Как говорится: душу — Богу, сердце — любимой женщине, долг — Отечеству, честь — никому. Поэтому к сыску, слежке, шпионству, провокации и разному прочему доносительству их благородия в массе своей относились презрительно, как к бесчестному делу, мараться которым офицер не имеет права.

А о том, что речь при этом идет о важнейшей охранительной задаче — об обеспечении спокойствия и порядка в государстве, об укреплении самих его основ, многие господа с золотыми погонами на плечах задумываться считали ниже своего дворянского достоинства. При этом зачастую, в тех же головах с понятием о чести вполне комфортно уживалась возможность сечь подневольных людишек на конюшне, насиловать дворовых девок, да мордовать до полусмерти нижних чинов…

После обсуждения различных разъяснительных мероприятий, которые нужно было предпринять на самом высшем уровне, речь зашла и о таких мелочах, как престиж новой службы и уважение к ней. А в уважении важна определенная доля страха. И форма, как фасад личности и офицера, и всей «конторы», играла тут немаловажное значение.

Осушив пару рюмок и не имея никаких задних мыслей, Василий в шутку набросал Михаилу эскизик мундирчика, хорошо знакомого читателю по сериалу «Семнадцать мгновений весны». И… Великий князь внезапно пришел в безумный восторг! Даже замену обычной кокарды на фуражке черепом с перекрещенными костями под имперским орлом на высокой тулье, Мишкин воспринял «на ура».

Творческая инициатива Василия не осталась безнаказанной: августейший друг и сам тут же возжелал в ней поучаствовать. В результате, на левом плече кителя вместо погона появился фрагмент стальной кольчуги, со спускающимся из под него маленьким треугольником волчьего меха. Чтобы визуально продемонстрировать связь эпох: собачьи и волчьи шкуры у седел опричников памятны многим. Но на этом шутки кончились. Две недели спустя старший брат Михаила широким росчерком утвердил эти художества, практически ничего не поменяв в них…

И вот, наконец, позади угол Сергиевской. И светящиеся впереди окна второго этажа его дома. Василий даже невольно замедлил шаг…

Если бы ему самому предоставили возможность подыскивать себе жилье, он вряд-ли смог бы помыслить о чем-то подобном. Но выбирал не он. Выбирал, по просьбе младшего брата, сам Государь. Или барон Фредерикс, что в данном случае почти одно и то же.