Разве что крысы могут помешать моему спокойствию. Будем надеяться, я им покажусь слишком большой добычей, чтобы они рискнули на меня напасть. Вскарабкавшись на груду мешков метрах в трех от пола, я поворочался, устраиваясь поудобнее, и через пару минут уснул как убитый.

Проснулся я от грохота. Вскочил, протирая глаза, и увидел, как электромеханическая лебедка наматывает на барабан якорную цепь. А это значило, что мы снимаемся с якоря и готовимся причаливать. Я спустился вниз, подобравшись к якорному люку, сквозь который брезжил серый северный рассвет.

Хорошо, что якорь был поднят не до конца, иначе обзор был бы куда хуже. Я видел, что судно разворачивается носом к порту, на котором уже вовсю кипела жизнь. Впрочем, она не прекращалась и ночью, правда, была в это время суток не столь бурной, как в дневное. В общем, мне повезло, что американский сухогруз простоял на рейде до утра, что дало возможность проникнуть на него под покровом ночи.

Когда до пирса оставалось не больше ста метров, я решил, что пора ныкаться в свое убежище. И правильно сделал, потому как едва я занял позицию в этом тесном закутке — раздался знакомый скрежет отворяемой металлической двери, загорелись лампочки под потолком, а затем я услышал шаги и голоса. Говорили на английском, но моих познаний в нем вполне хватало, чтобы понять — обладатель хриплого, как-будто простуженного голоса возмущается тем, что какой-то придурок не закрыл дверь. Разговаривающих я не видел, но дальше разговор зашел о том, насколько выгодной для хозяина компании будет эта сделка по обмену зерна на меха и древесину. Особенно на пушнину.

Понятно, как обычно, дурят нашего брата. Но, видно, выхода нет, если пшеница нужна, чтобы прокормить народ. Хотя, насколько я помнил, голодомор на Украине и в Поволжье, отмеченный случаями каннибализма, случился в начале 30-х, потом вроде бы из пике сумели выйти. Может быть, просто подстраховываются, закупая импортное зерно. Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду.

Как бы там ни было, благодаря этой политике в Архангельск прибыло судно, на котором я планировал отбыть из СССР восвояси. Осталась самая малость — остаться незамеченным во время разгрузки пшеницы и погрузки древесины и пушнины.

Скажу честно, стоять, прислонившись спиной к металлической переборке несколько часов — занятие малопривлекательное. Особенно когда ты не в Африке, и можешь застудить какие-то внутренние органы. Сидеть на металлическом же полу? Хм, ничем не лучше. Но бывали ситуации и похуже, главное, чтобы меня не обнаружили.