Ага, это он типа одолжение сделал – предупредил. А то, что я теперь буду ходить, постоянно оборачиваясь, вздрагивать от каждого шороха за спиной – это как бы не в счёт.

– Я вас понял, Семён Кузьмич. Короче, мне отводится роль подсадной утки?

– Ну я не стал бы так уж утрировать… Хотя, чего уж там, по существу вы правы. Надеюсь, не ударитесь в бега?

– Что я, мальчик, от органов бегать? Всё равно же от вас не скроешься.

– Тут речь скорее об агентах иностранной разведки, у них тоже имеются серьёзные возможности, хотя мы, повторяю, имеем скрытое преимущество. Постараемся задержать ваших похитителей сразу, с поличным, на месте, так сказать, преступления.

Засим мы с Цвигуном расстались. Отпирая дверь «Волги», с огромным трудом удержался, чтобы не оглянуться. Инстинкты рвались наружу, теперь в каждом пеньке буду видеть замаскированного вражеского шпиона. И неудивительно, что, уже собираясь усесться в автомобиль, я подскочил, как ужаленный, ощутив, как на моё плечо опустилась чья-то ладонь.

– Извините, Сергей Андреевич, если напугал.

Вот блин, Тарковский! Он-то что здесь делает? После его возвращения из Штатов мы с ним общались только по телефону, и то поздравляя друг друга с днём рождения.

Выглядел он не ахти. Не в смысле одежды, а на физиономию. Она была какой-то помятой, а самое главное – в глазах не было прежнего блеска. М-да, совсем человек закис.

– Приветствую, Андрей Арсеньевич! Какими судьбами?

– Да вот, хожу периодически на профилактические беседы, вроде как отмечаюсь, – грустно ухмыльнулся он. – Я же теперь своего рода меченый, предатель родины.

– Ну, чего так расстраиваться, с кем не бывает, – попробовал утешить я его и понял, что сморозил глупость. – Как у вас сейчас с кинематографом, снимать ещё не дают?

– Даже на пушечный выстрел не подпускают. Удивляюсь, что ещё мои фильмы показывают.

– Жаль, могли бы снять ещё немало хороших фильмов.

Я стал вспоминать, что в моей реальности Тарковский ещё не снял. Вспомнился «Сталкер», обхаянный фанатами Стругацких, а так больше ничего на память и не приходило. Может, самому взяться за «Пикник на обочине»? Сделать фильм по книге, а не руководствоваться состоянием собственного душевного полураспада? А что, может получиться весьма смотрибельная вещь. Не на «Оскар», конечно, но по советским меркам более чем.

– Ну ладно, пойду я, а то мне уже через три минуты нужно быть в кабинете, – вывел меня из раздумья Тарковский.

– А, ну счастливо, ещё как-нибудь свидимся.

Я глядел в его худую, согбенную спину и думал, как хреново человеку. Как бы руки на себя не наложил, бедолага. Может, замолвить за него словечко перед тем же Цвигуном? Могут и послать куда подальше, не такая уж я и величина. А для меня – удар по самолюбию. Всё ж таки я тщеславный человек, не без этого. Как, собственно, и любой из нас. Что-то не встречались мне святые, а в природу человека, наверное, заложены тщеславие и честолюбие. Просто кто-то эти стороны натуры тщательно подавляет благодаря сильной воле, а у кого-то они, напротив, приобретают гипертрофированные размеры. Среди известных личностей таких примеров масса, причём большинство из них достигают этой самой известности как раз благодаря необузданному тщеславию, заставляющему людей совершать как подвиги, так и гнусные поступки. Так что нарциссизм во мне присутствует, но, надеюсь, не в извращённой форме.