Коля сжал зубы, до скрипа. Он ненавидел такие решения и таких людей. Решай за себя, но не за шесть миллионов человек, которые сгорели в печах Освенцима и Бухенвальда, не за детей, ещё даже не родившихся. У него от злобы затряслись руки.
— Вы плохой раввин. Вы не можете руководить людьми. Вы можете решать свою судьбу. Но обрекать на гибель других людей — это… это неправильно.
— Пан Николай плохо знает историю своего народа. Веками уничтожали наш народ. Ещё фараон начинал это делать. Но где он — этот фараон. А наш народ живёт. И будет жить. А потом, пан Николай может что-то предложить?
Николай только сейчас понял все муки Кассандры. Наверное, её тоже понимали, но сделать тоже было ничего нельзя. За это её и гоняли.
— А пан раввин ещё удивляется, почему евреев не любят. Испортили настроение на весь день и рады.
— У пана Николая большое сердце. Пану Николаю жалко евреев?
— Мне жалко всех, кто умер не за свои грехи. А евреи они или русские — меня это не волнует.
Когда равви ушёл, Коля лег на низенький китайский диванчик и задумался. А ведь действительно. Евреев в Холокосте погибло шесть миллионов. Русских как минимум в три раза больше. В голод 32 года погибло десять миллионов русских крестьян, и никто, никто этого не заметил. Сталин в конце тридцатых уничтожил пять, ну десять тысяч бывших ответственных работников, на руках которых была не смытая кровь расстрелов Революции и Гражданской войны и их дети подняли вой после XX съезда. Да за одну коллективизацию их надо было не просто расстрелять. Вместе со Сталиным и всем его окружением. А почему то их было в детстве жалко после слезливых романов Трифонова и воспоминаний Эренбурга. А про русских крестьян просто никто не знал. В Индии, в 42 году, в войну, от голода погибло 40 миллионов человек. И кто про них слышал? Почему одни имеют право на жалость? Чем они лучше?