— У тебя еще сохранилось то самое виски?

— Не дам!

— Ты слушай. Налей две поллитры, — и пригласи доктора Смирнова.

— Почему его?

— Ему я доверяю абсолютно. А для полной гарантии прежде всего вольешь в него стакан прямо с порога. Слышишь? Его позови! Не сам выбирай, пусть лучше он сам каких-нибудь специалистов зовет, если понадобится… Слышишь, что говорю?

— Да слышу, слышу, успокойся… Эй, эй, ты чего это?

— Ладно, кажется, — ничего не упустил, и теперь, будем надеяться, все будет в порядке… Но вы, надо сказать, вовремя поспели! Еще чуть-чуть, — и не знаю, чем кончилось бы…

— Вот-т ведь пакость какая!

— И не говорите. Вроде бы обыкновенная контузия, — а по клинике, так совершенно новый тип боевых повреждений. Как в свое время лучевая болезнь. Хорошо, что успели-таки изучить…

— Но вы молодец.

— Миша, — разве я? Вы отстали от жизни: теперь там, где есть надлежащая связь и один вменяемый врач, — присутствует ВСЯ медицина, все специалисты, все рецептуры, вся диагностика, какие есть и какие нужно. А теперь — н-наливайте. Это вам не перелом, это всерьез запить требуется…

Это никак не напоминало мгновенного пробуждения, когда вот, только что, — ты еще спишь, а вот уже — бодрствуешь, и все окружающее почему-то, непонятно на каком основании считается так называемой "явью"… Господи, слово-то какое идиотское, точнее — нет, не идиотское, а бессмысленное, а еще точнее, — обладающее мнимым смыслом, знаете, когда на первый взгляд слово что-то такое обозначает, но ежели приглядеться, то, на самом деле, ничего подобного. Обозначает что-то до того момента, пока не вдумаешься достаточно глубоко, и так во всем, чем глубже вдумываешься, тем меньшее количество слов, мыслей, штампов и вещей вообще имеет смысл… — Тут он вдохнул единственно лишь за тем, чтобы по возможности разделить между собой две мысли, потому что, вообще говоря, дышать, заботиться еще об этом, прикладывать какое-то усилие, было вовсе ни к чему, поскольку дышалось некоторым образом само. — Понятное дело, — за исключением Откровения. Может быть, — за единственным исключением. Это получается очень досадно, когда вдруг, — да появляются еще и другие исключения, и их становится все больше. Отвлекают от Главного. От Истины такой абсолютной, такой лежащей превыше всего, что осознание ее забирает человека целиком, так что ему становится ни до чего прочего вообще, все прочее становится таким несущественным… О, какова глубина этого слова: именно "несущественное", от — "не-существования", как будто все, что кроме, — перестает вдруг существовать, теряет — свое существование. Но подобное не длится, не может длиться долго… проклятая человеческая натура не допускает такого вот уровня Слияния Со Всем сколько-нибудь долго, и в конце концов снова начинаешь обращать внимание на всякие мелкие и низменные обстоятельства. Вроде жесткой пластиковой трубки во рту, которую он не жевал — не жевал, а теперь вдруг и начал… Или того, что дышится действительно само собой, но отнюдь не Силой, данной Свыше… Так, что не особенно-то и посопротивляешься.