— А какая разница? — Поддерживая традицию, не понял Рамон. — Что закажу, то и привезут, они такие прям честные, такие наивные.

— А такая разница, что ты скоро перестанешь понимать, как раньше-то обходился без ихних штучек. Как с телевизором. Сначала — приручат, а уж потом… — Серхио многозначительно завел глаза, на самом деле понятия не имея, какие ужасы собирается напророчить собеседнику, — потом уже поздно будет.

Что взять — смурной человек. Говорит непонятно, а сам — бестолочь последняя, ничего толком не умеет, ни на что толком не годен.

— Кстати, — а тебе не приходит в голову, что у них то же самое?

— Что — то же?

— А — продают тебе свой товар в три раза дороже, чем берут там у себя, а кофе — в три раза дороже продают у себя?

Такой поворот дела не приходил Рамону в голову и даже несколько испортил его превосходное и чуть возбужденное настроение. Все-таки вовсе бесполезный человек. Говорит — непонятно, а душу все-таки умудрится смутить.

— Как это? Я — в три, и они — в три, это будет… Это будет за кофе…

— В девять раз, — любезно подсказал Толстяк, — так что там, где ты навариваешь песо, они берут — два.

— Так это получается… получается, — Рамон, от неожиданности мысли не могущий вот так, сразу, сообразить, углубился в подсчеты, загибая пальцы и бормоча себе под нос, — получается, что это я теряю два песо из трех? Если б я продал у них — сам, а купил бы — на месте, и продал бы… Нет, наоборот… Слушай, — я совсем запутался. Вечно ты так.

— Ничего подобного. Ты только что сам понял, что куда лучше возить — самому и цены — устанавливать тоже самому. Все правильно, так что нигде ты не запутался.

— Так они не дураки все-таки?

— Дураки. Хотя бы потому что связались с тобой, вместо того, чтобы закупать кофе прямо на асиенде. Дураки, но все равно остаются не в накладе. Вот теперь прикинь, сколько б имел ты, умный. — Но тут же испортил впечатление от таких понятных, хороших слов, потому что продолжил все-таки непонятно. — Понял, что тебе надо будет заказать у твоих честных, наивных русских в следующий раз? Только ведь не привезут…

До Рамона вдруг дошло, и от одной этой мысли его прошиб холодный пот.

— Лодку ихнюю? — Хрипло проговорил он дошедшее. — Но столько мне и не потянуть…

— Это — да. Пока — да. А вот увязаться с ними, — так очень даже может быть, что и станет.

Что-то в душе восставало против этого непогрешимого умника, а потом, едкое, как желчь, вдруг выплеснулось в вечном и неотразимо-хамском:

— Если ты такой умный, — с замиранием сердца проговорил Рамон, — то что ж тогда не богатый?