— Что за хренотень?

— Самый эффективный командир РККА! — объявил тем временем профессор Воробьёв. — В тактике боя, в умении побеждать не числом, а умением ему не было равных. Популярность в войсках такая, что краскома Клюквина боялись и Ленин, и Троцкий. Поэтому был состряпан ложный донос, эскадрон заманили в ловушку, Клюквин был предательски убит, а его эскадрон расформирован и расстрелян! А руководил этой провокацией комэск Семенов! Да-да, никто иной, как Семенов, столь внезапно осчастлививший нас своим возвращением, герой Гражданской!

В студии грянул хор возмущенных голосов. Команда Воробьева, отшлифовавшая навыки шельмования оппонента в эфире, загудела, затопала ногами, кто-то крикнул: «Позор!»

Ведущий стоял, не вмешиваясь: скандал был коньком его передачи, поднимавшей ее рейтинг.

«Оручие» болельщики привычно надрывали глотки:

— Такие, как Семенов, обескровили страну!

— Репрессии выкосили лучших красных командиров!

— Вам бы хоть завтра учредить революционные тройки!

Молодой литератор попытался защищать своего представителя.

— Что за бездоказательное обвинение? — крикнул он. — Где факты? Вы работаете на уровне бульварных листков!

— Чья бы корова мычала, — парировал историк-разоблачитель. — Или мне рассказать, по чьему заказу написан ваш последний роман о Беломорканале?! Или рассказать, кто пишет о подвигах Белой Гвардии под псевдонимом Олег Стерн?!

Воробьев явно хорошо подготовился к схватке: литератор выкрикнул в ответ что-то неразборчивое и умолк.

Семенов одним рывком перемахнул через барьер и, придерживая шашку у бедра, спокойным размеренным шагом двинулся вперед, через открытое пространство. Когда комэск уже вышел на середину студии, первым опомнился Салтыков. Семенов двигался к противоположной трибуне, выцеливая мрачным холодным взглядом Воробьева. Шаг его был упруг, намерения очевидны. Салтыков подскочил к комэску, когда до историка-разоблачителя оставалось несколько шагов.

— Вернитесь на место! — кричал он, выбрасывая в сторону Семенова руку и пытаясь ухватить за плечо. — Вернитесь на своё место!

Молчун уже пробирался к центру событий, он знал, что сейчас последует и понял, что не успевает.

— Иван, не надо!

На помощь Салтыкову из-за кулис выбегали охранники телестудии. Но и они опоздали.

Удар пришёлся телеведущему точно в челюсть. Широко разбрасывая руки — однако не выпустив при этом микрофон, Салтыков с гулким звуком неживого предмета опрокинулся на спину и так и остался лежать — он был в глубоком нокауте. Стоявший в студии гвалт оборвался, чтобы через секунду вернуться многоголосым вздохом изумления.