- О чём? – удивился я.

- Что могла меня прибить? Карате?

- Конечно, могу, Родька, но я не люблю бить детей.

- Сама кто?

- Всё равно. Когда умеешь драться, неудобно бить тех, кто не умеет. Этих я не била, просто сбила с ног. Но ты меня тогда конкретно достал! – засмеялся я, и сжал Родьке ладонь.

Родька вскрикнул и сел на корточки.

- Не доставай меня, Родя! Понял?

- Да понял я давно! – плачущим голосом ответил Родька, пытаясь разлепить пальцы, - Кровь пошла…

- Где? Из-под ногтя? Ничего, пройдёт. Держи руки в чистоте и порядке, будут сильными и ловкими. Пошли, а то задерживаемся.

Мы прошли дальше по улице, выбрались к деревенской площади, заросшей травкой.

Главным домом был здесь, не считая избы с красным флагом, дом с вывеской «Сельмаг».

Возле него отиралось несколько небритых мужчин, бабульки сидели на лавочке, обсуждая новости и лузгая семечки.

Мы, никем не задержанные, правда, провожаемые любопытными взглядами, вошли в торговый зал, если можно так назвать тесную комнатку с гудящими мухами. С потолка свешивались липкие ленты,. усеянные чёрными точками мошки и мух.

На деревянных полках лежал чёрный хлеб, макароны, грузинский чай, какая-то рыба. Рыбные консервы, неизменные крабы. Тушёнка и сгущёнка, к счастью, были.

- Дайте нам сгущёнки, две банки…

- Почему две? – возмутился Родька, - Бери четыре!

- Ладно, четыре банки сгущёнки, две пачки чаю, две банки крабов…

- Зачем тебе эта дрянь! – встрял опять Родька.

- Кто-то обещал меня не доставать, - не глядя на мальчишку, сказал я.

- Правильно, девочка! – одобрила меня дородная продавщица, - Обнаглели совсем, мужики!