Михалыч со стрелком отошли, а я забрался на крыло. Как же неудобно лазить в унтах и меховом комбинезоне.

Посмотрел в бездонные синие глаза любимой.

— Зачем ты устроила этот скандал? — спросил с укоризной.

— Лучше поцелуй меня и садись в кабину, — отвечает. — Вылет скоро. Докладываю: к ''илюше'' подвесили две бомбы-сотки, четыре эРеСа и полный боекомплект к пушкам и пулемётам. А у меня это не первый боевой вылет. Вот.

На что-то надо было решаться. Близко никто не подходил, но наши выяснения семейных отношений на самолёте пялился уже весь аэродром.

— Вылезай. Сегодня не твоя очередь помирать, — голос мой дал хрипотцу. — Что за капризы?

— Милый, куда иголка, туда и нитка. Куда ты, туда и я. Я всегда рядом. И не возражай. А стрелок я отличный, сам знаешь. Даже сбитый ''мессер'' есть. — Говорит серьёзно, без кокетства.

— Лара, сегодня особое задание. Мы в огонь идём. Можем все не вернуться.

Девушка улыбнулась, сводя меня этой улыбкой с ума. И выдала.

— В сказках любящие друг друга по настоящему умирают в один и тот же день. Я или погибну вместе с тобой или просто тихо скончаюсь в тот же день на аэродроме от тоски. Без тебя мне жизни нет.

Подбежал Михалыч.

— Комиссар, закругляйся и прогревай мотор, а то звено без тебя улетит. Лопата так сказал.

— Ну, бог с тобой, Золотая рыбка, — полез я в кабину.

Включил движок на прогрев. Серебристый круг пропеллера стал прозрачным.

Лариса перегнулась через бронеспинку, и, перекрикивая рев двигателя, потребовала.

— Поцелуй меня, Арик, потом будет некогда.

Поцеловались. Захотелось схватить ее в охапку закружить, повалить на койку и не вылезать оттуда суток двое. А надо лететь к фрицам в тыл.

Зеленая ракета. Пора.

Первым взлетает звено Лопаты.

Я за ними. Я замыкающий, потому как стрелок с пулемётом на заднюю полусферу только у меня. У них у всех одноместные штурмовики.