— Como si fuera esta noche la ultima vez. — Ах, какой у Олега голос, какой тембр, и как откликаются на него ее натянутые нервы.

Bésame, Bésame mucho, — и кровь бежит по жилам в этом ритме, и жаркая нега мексиканской ночи — здесь и сейчас, и словно бы не Олег, а она сама кричит кому-то — Басту, Олегу, ЕМУ! — сквозь плывущую над головой ночь:

Но и Виктор не молчит, ведет свою отдельную — русскую — партию, легко ложащуюся в ритм великолепной мелодии:

* * *

— Олег, помоги, пожалуйста…

— Не в службу, а в дружбу…

— Степа, тебя не затруднит?…

Вокруг нее разворачивалась какая-то несуетливая, но активная деятельность: кто-то куда-то шел и что-то там двигал, или приносил оттуда, или еще что-то такое делал, но это мужчины, разумеется, а они с Олей приземлились на диванчик и только и делали, что «чирикали» между собой, улыбались, потягивая абсент — «Любительница абсента… или там был любитель?[208]» — дымили… Таня захотела вдруг попробовать «олькиных сигареток», но Олег решительно забрал их и у той, и у другой.

— Хватит! Хватит с вас… абсента… Крыша поедет.

А потом в гостиной возник Степан — «Ведь его зовут Степан, не так ли?» — и громогласно объявил, что «Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!», и всех как ветром сдуло. Есть, оказывается, хотели все, а стол, сервированный мужчинами в столовой, был выше всяких похвал, — в русском понимании этого слова — хотя из горячих блюд имелась на нем лишь большая чугунная кастрюля — «или это уже казаном называется?» — с чем-то мясным, остро пахнущим, дозревавшим, как выяснилось, в заранее протопленной печи на кухне.

— Сегодня обойдемся без прислуги, — Сказал Виктор, отвечая на немое удивление Ольги. — А завтра… Но завтра придется и за языком следить, и… базар фильтровать, — усмехнулся он. — А то неровен час…

— А что там так вкусно пахнет? — Спросила Таня, которая, кажется, еще секунду назад не испытывавшая и тени чувства голода, а сейчас буквально захлебывалась слюной.

— О! — Сказал Олег. — Это нечто! — И он зажмурился в шуточном предвкушении. — Айнтопф[209]!

— Айнтопф? — На самом деле Таня не спрашивала. Жаннет про этот супчик могла целую лекцию прочесть, но вышел-то как раз вопрос. Вышел и паровозиком потянул за собой оживленный обмен мнениями.

— Айнтопф? — Переспросила Таня, принюхиваясь к ароматам, поднимавшимся над чугунком, и одновременно кося «голодным» взглядом на блюдо с хамоном.

— Знаешь, что такое суп гуляш? — Спросила Оля.

— Ну, — скептически прищурилась Таня. Выражение это в приблизительном переводе должно было означать нечто вроде, «давай-давай — учи ученого!» Но вот беда, вменяемость Ольги нынче явно была весьма относительной, и никаких подтекстов и скрытых смыслов она напрочь не читала. Просто не могла.