Путник повернулся и пошел в сторону выхода. На половине пути он внезапно остановился и, обернувшись, спросил у «кузнечного самородка». — Слушай! А ты можешь ещё что-нибудь выковать кроме цветов? Ну, там… коленчатый вал, например?

— Не… немы… гы, — кузнец развел руки и заморгал глазами, ничего не понимая.

— Жаль! — расстроился странник. Он прикусил губу и вновь погрузился во внутренние размышления. — Придется всё-таки везти из-за границы. С какой-нибудь далекой и неизвестной страны… Например, — путешественник задумался… — С Мозамбика или с Новой Гвинеи… Если только она открыта в этом времени. А что — идея хорошая! Скажу, купил у папуасов… Нет! Лучше, обменял на стеклянные бусы. А может быть… ещё, что придумаю.

* * *

Две недели спустя.

Небольшой разъезд.

Таможенная застава.

Очень далеко от Таганово и Москвы.

— Вот гляжу я на вас, господа хорошие и не верю вам! — черноглазый таможенник с пренебрежением обратился к проезжим торговцам. Одет слуга таможенного порядка Феоктист Флегонтыч Пупочкин был так, словно на ратную брань собрался. На голове — шапка-мисюрка с кольчатой бармицей, на груди, поверх зипуна, берендейка с огневым зарядом, за малиновым кушаком пистоль в два ствола, сбоку — сабля пристегнута. Лицом грозен, глаза по-разбойному сверкают.

Феоктист широко, словно принюхиваясь, раздвинул ноздри. Вытянул хитрое «лисье» лицо. Решительно почесал мочальную бородку.

— Не по нраву мне ваши постные рожи! Особенно твоя! — мытник пощелкал пальцами, выбрал жертву и указал на пухлого мужика в помятой одежде.

— Какой-то ты неприятный на вид. Похож — на… на… на сморщенный крендель. И пахнет от тебя — будто капуста заквасилась в погребе.

Слуга закона не спеша вплотную подошел к человеку и уставился ему прямо в глаза.