Егорка нерешительно освобождает одну руку, потом другую. Оказывается, можно держаться со свободными руками. Он доволен собой. Он складывает ладони рупором и лихо кричит вдаль, подражая шкиперу: — Эге-гей! Живее, молодцы! Право на борт! Круче держать! Свистать всех наверх! Лево на борт! Двигайтесь, шустрее, якорь вам в душу! Справа по курсу земля!

Впереди, слева от судна, по морю тянется к горизонту извилистая дрожащая солнечная дорожка. Корабль и отраженное в воде солнце движутся наперегонки. Белые чайки, парят над изумрудными волнами. Легкий ветерок, ласково обдувая крутые просмоленные борта корабля, насвистывает мелодию далеких стран и невиданных приключений. Хрипло потрескивает палуба. Пена бурлит у форштевня. Прямые паруса на передней мачте тихими хлопками перешептываются с косыми.

Молодой моряк мечтательно смотрит вдаль, на горизонт, в сторону солнца клонящегося лучами к морю. Это первый день его путешествия на новом корабле и он пребывает в состоянии безотчетного юношеского счастья.

Накануне бывалые мореплаватели рассказывали новичкам невероятные истории. И он жадно ловил слова о морских путешествиях, о далеких райских островах, где круглый год лето, о затонувших испанских галеонах с несметными сокровищами, о местах, где золото валяется прямо под ногами, как простые булыжники! — Эти невероятные истории будоражили душу молодому матросу и звали его в путь — дорогу.

Егорка, висит высоко над палубой, глубоко вдыхает полной грудью ароматный, йодистый воздух моря, жмурится от солнца, улыбается, сам не замечая этого. В своих фантазиях он представляет головокружительные приключения, в которых он будет сражаться со злобными пиратами, охранять большие торговые караваны… Он пристально всматривался в серебристые волны, словно намеревался увидать погребенные на дне океана сокровища погибших кораблей.

Юный мореход грезит наяву и видит самого себя то на капитанском мостике великолепного красавца галеона, то у штурвала грозного фрегата, то, на худой конец, с пистолетом за поясом несущим вахту на шканцах какого-нибудь быстроходного шлюпа или бригантины…

— Эге-ге-гей! — счастливый голос мальчишки ветром разносится над кораблем.

* * *

Через три дня.

В самой большой каюте флагмана «Ля витэс» переделанной под обучающий кабинет. (Не прошло и пяти минут, как завершился «душевный» разговор с Рязанцевым). Возле большого привинченного к палубе стола стоял адмирал Хейлли и гневно орал на Азиса. Новоявленный матрос из крымских степей сморщил лоб, слушал молча.

— А мне плевать на то, что ты не учитель и у тебя нет способностей к обучению матросов. На корабле худо — бедно читать и писать по-русски можешь ты, да ещё юнга. Не зная элементарной грамоты, люди не могут обучаться морским дисциплинам. А я, не могу делать из них мастеров своего дела.