— Слава адмиралу! — кто-то бойко, по-русски выкрикнул из свиты гостей.

— Слава!!! — его громко поддержали.

— О рёвуар господа. Же дуа партир, — Хейлли вновь отвел руку в сторону, чуть присев, любезно поклонился. Волнистые локоны его парика повисли и стали раскачиваться из стороны в сторону, как уши спаниеля. А затем он, задрав голову как павлин, плавно перебирая ногами, вышел из комнаты.

Писчики удивленные поведением делегации перестали строчить и притаились. Тишину приемной комнаты нарушила бившаяся в окошке крупная муха.

— Этот напыщенный московит — сумасшедший, — тихо понеслось вслед адмиралу за закрытой дверью.

— Он ирландец, — ещё тише возразили говорившему.

— Какая к дьяволу разница, хоть латинянин, — всё равно их потопят как слепых котят!

* * *

День разгорался всё ярче и роскошнее. Длинные, перистые облака, раскинулись над горизонтом, поднялись выше, распушились, округлились и, сверкая белизной, тихо плыли по краю голубого неба. Море искрилось и блистало тысячами солнечных зайчиков. Казалось, оно дышит прозрачным голубоватым воздухом и бережно, словно материнскими руками, направляет эскадру из трех кораблей в сторону неведомого края земли.

Егорка Сонин уже на следующий день после выхода корабля в море полностью ориентировался на судне, знал название многих морских словечек и предметов, разбирался, где у корабля нос, а где корма. Все присутствующие «бывалые моряки» казались ему, мальчишке, просоленными морем волками, деловыми, строгими учителями. Он старался вовсю подражать им — ходил по палубе раскачиваясь, по-взрослому хмурил брови, говорил баском, хотя хотелось, и побегать, и попрыгать на корабле.

— Эге-ге-гей! — звонкий голос ветром разносится над кораблем. Юнга решил устроить себе первый морской экзамен. Он набрался смелости, забрался на салинг, обвил руками стеньгу и качается вместе с мачтой.

Корабль огромной птицей несется по водной глади. У него резкий крен на правый борт, море встает бурлящей стеной. У юного матроса кружится голова, его тянет вниз. Сердце учащенно стучит. Но вот судно выправилось. Сердце паренька перестает давать перебои, страхи неожиданно исчезают, становится легко и весело, как некогда в детстве. Он начинает мурлыкать бодрую песню, смотрит вниз на матросов. Они работают, вися в воздухе так же спокойно, будто находятся на ровной земле. Распускаются всё новые и новые паруса, толстые стволы мачт постепенно начинают гнуться, и натужно скрипеть как древки луков. Огромные полотнища принимают на себя ветер, раздувающий тысячи квадратных метров парусины.