— Что же, я что надо увидел, уведенным доволен, прошу вас обоих прибыть ко мне для важного разговора.

— Когда?

— Думаю к пятнице, но если что-то изменится, пришлю гонца.

— Непременно будем.

Глава шестнадцатая

Глава шестнадцатая

Сидя в кабинете Артамона Палыча, мы рассуждали на тему политики, благо приняли по паре стопочек прекрасной водки моей выгонки, и жуя бутерброды с ветчиной и свежими огурчиками собственной оранжереи хозяина дома (красиво жить не запретишь), обменивались мнениями.

— Брожения и мысли о желательности вхождения в круг европейцев, здесь в Новгороде идут от купечества. Это они видят в Западе своё богатство и своё будущее.

— А ждут ли их на западе?

— В том то и дело что нет. Там всё поделено между своими, а пускать чужаков… Да в гробу они таковых видали. Для приличия ведут разговоры, что мол, молитесь не так, не тому монарху подчиняетесь… Ерунда всё это!

— Но ведь верят?

— Ещё как верят! На костёр взойдут благословляя свет с Запада. Ты же знаешь о Борецких?

— Марфа-посадница не из них?

— Из них. Эти люди поставили на службу Западу всё: судьбу города и всех его земель и всех его жителей, даже собственное имущество, положение и саму жизнь бросили в этот костёр. А ведь ни Литва, ни Ливония, ни Ганза пальцем о палец не ударили чтобы им помочь.

— А сейчас, как я понимаю, снова подняла голову та же измена?

— Верно речёшь. Измена подняла голову. Корабельный лес пытались жечь потому что строящийся флот угрожает как раз Литве, Ливонии, Ганзе и Швеции, нынешнему их свету в окошке.

— Получается, что если случится война с любой их этих держав…

— Ганза это не держава, а торговый союз.

— И большая от этого разница? Нанимает войска, содержит флот, при случае может намять бока многим и многим на берегах Балтики. Другой вопрос, что державы, случается, и за честь воюют, то торгаши — только за деньги.

— Согласен, продолжай.