Я нехотя кивнул.

К нам подбежал какой-то мелкий бодрый индивид в черном костюме.

– Пожалуйста, будьте любезны, сюда. Сюда, пожалуйста, товарищи, – он показал рукой на свободные кресла в ряду. – Вот здесь. Вот здесь у нас места для почетных гостей.

Кресла были рассчитаны на широкие задницы, любящие мягкое.

Мы сели близко к высокой сцене. Прямо перед нами раскинулся тяжелыми складками широкий пурпурный занавес, с цветастым гербом СССР по центру. Свет вскоре померк, и вслед за этим занавес медленно раздвинулся, открыв жерло сцены. Там в десятки рядов один за другим выстроились сотни людей в черных костюмах, белых рубашках и красных бабочках на шее. За ними на постаменте высилась скульптурная группа из гордо стоящих человеческих статуй со знаменем.

Раздались аплодисменты.

На сцену к микрофону уверенной поступью вышли двое ведущих концерта мужского и женского полу. Мужчина был в строгом костюме цвета мокрый асфальт. Эдакий рослый джентльмен. Дама, будучи роста тоже не малого, несла на себе бежевое платье до полу. Оно стянуло её талию так, что живот и грудь выползли к подбородку.

– Товарищи! – зычно произнесла дама. – Концерт, посвященный седьмому всесоюзному патриотическому слету молодых строителей коммунизма, разрешите считать открытым.

– Композитор Матвей Глейзер, стихи Севастьяна Долгого. Слава Партии родной! – объявил джентльмен четко поставленным густым баритоном.

Хор грянул.

Песня была, что-то там про Партию, Ленина, светлый путь и высокие рубежи.

После песни, кого-то торжественно награждали на сцене.

Потом снова пел хор.

Потом снова награждали.

Потом была песня про Родину.

Хор пел долго, после чего степенно удалился. Грянула буйная музыка, и на сцену выскочили танцоры в красных сапогах и косоворотках, к ним прибавились плясуны в разноцветных шароварах и вышиванках. Они скакали и прыгали. Потом к ним добавились еще танцоры в папахах и черкесках. Потом еще какие-то плясуны в чалмах и халатах. Потом еще и еще. От многоцветных красок и мельтешения на сцене, от громкой музыки, давящей на уши я впал в ступор, погружаясь в какой-то туман. Он заискрился вокруг меня

разноцветьем, и я будто поплыл куда-то. Впереди меня проявился длинный световой тоннель. Я медленно иду по нему, не ощущая под собой опоры и чувствуя себя невесомым.

Из света справа и слева от меня проступают какие-то темные формы. Я стараюсь понять, что это такое, но тщетно. Они изменчивы и мутны.

– Чужой, чужой, чужой, – отчетливо слышится чей-то хриплый возглас, похожий на карканье вороны.

– Он наш, наш, наш, – шипит кто-то змеей.