«Это все, смерть пришла! Не успел!»

Мысль пробежала в голове, но страха не было – он свыкся со смертью, что всю жизнь ходила с ним рядом. Дышала в затылок, но забирала других, и вот настала его очередь.

Перед глазами всплыло лицо адъютанта Семина, белое как простыня, даже сквозь серую пыль проступала эта страшная белизна. Губы капитана шевелились, но он ничего не слышал и ответить не мог, язык совсем не шевелился, даже моргнуть не сможет. Рядом появились другие командиры и бойцы, заметил бинты в их руках.

«Поздно, ребята, это хана! Понимаю, что разговорить пытаетесь, слова ведь удержать раненого от смерти могут, сам так разговаривал. Но только не со мною, я и думаю с трудом. Простите, не успел многое сделать. На одно надеюсь и прошу – остановите немцев, нельзя допустить БЛОКАДЫ! Это все, мое последнее пожелание. Соню жалко… Но она молодец, найдет силы пережить… Все… Проваливаюсь, не смогу удержаться… Ухожу? Да, все, не могу держаться… Ухожу!»

Народный комиссар Военно-морского флота адмирал Кузнецов Москва

16 июля 1941 года

– Товарищ нарком, проснитесь!

Прикосновение пробудило наркома от сна, Николай Герасимович резко вскинулся, уселся на диване, чуть протер ладонью глаза и посмотрел на часы. Поспать удалось ровно полчаса, тело еще налито свинцовой усталостью, но голова перестала болеть. Вот уже два года ночь, столь нужная для сна, стала постоянным бедствием – товарищ Сталин засиживался за работой далеко за полночь и мог позвонить любому наркому. И горе тому, кого не оказывалось у телефона. А раз нарком находится на службе, то подчиненным необходимо на ней тоже пребывать, до первой утренней зари, когда можно прилечь спать. В мирное время, конечно, тяжело, особенно людям семейным, но сейчас идет война, и весь наркомат переведен на казарменное положение – некоторым на сдвинутых столах приходится спать, только у него есть удобный диван, к которому во время сна он придвигает кремлевскую «вертушку».

– Что случилось?!

Сердце сжалось от недоброй вести – он приказал будить себя в самых экстренных случаях. Такие могли произойти исключительно на действующих флотах. Известия с них отнюдь не радовали. Все эти дни Главный морской штаб лишь фиксировал возрастающие потери на кораблях и судах, да еще отмечали на картах продвижение неприятеля в глубь территории страны. Но даже в самых кошмарных предположениях Кузнецов не ожидал, что будет оставлена Рига, в которой размещалась Прибалтийская ВМБ. Хорошо, что запасы успели вывезти на Моонзунд и в Таллин. А вот Либавская база была атакована уже 23 июня, а продержалась пять дней благодаря тому, что ее успели заблаговременно подготовить к обороне.