Де Тасьен тут же отцепил от пояса кошель и высыпал на стол его содержимое.

— Сорок пять двойных луидоров — это все, что у меня есть, — уточнил он.

— Зато вы духовно очень богаты, — утешил я его, — и, разумеется, вам будет предоставлена рассрочка на недостающую сумму. На тех же условиях, что и за пулемет. И вообще у нас в Австралии говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Так вот, в знак нашей дружбы я готов даже пойти на некоторые убытки в торговле с Людовиком. Так уж и быть, согласен заключить контракт по предоплате картинами. Их же много в Лувре и Версале? А ведь по мере развития искусства фотографии ценность картин будет падать. Вот мне несколько лет назад Вильгельм расхваливал картину какого-то Леонардо да Винчи, на ней изображена дама по имени Мона Лиза. Хорошо, если Леонардо смог нарисовать ее хоть сколько-нибудь похожей, а если нет? Мы же этого не знаем. А фотография воспроизводит объект совершенно точно.

— Это такая обнаженная, с пышными формами и на морском берегу? — проявил эрудицию собеседник.

— Нет, она, ко всему прочему, еще и одета, а фоном вроде бы служат какие-то горы. В общем, ничего особенного, однако из уважения к вам я готов дать за эту картину три… нет, пожалуй, все-таки два баллонета. Но зато они модернизированные, повышенной герметичности и весят на пятнадцать кило меньше старых. А насчет обнаженных, да еще на морском берегу… Знаете, давайте-ка я подарю вашему королю вот это, а то ведь черт знает на что приходится смотреть его величеству.

С этими словами я достал из сейфа лист большого настенного календаря с отрезанными датами, но зато с двумя голыми красавицами на фоне пальм и прибоя.

Де Тасьен восхищенно хрюкнул, а я продолжил:

— Вот, возьмите, пусть сравнит с тем, что у него есть. Ну а мы кроме этой самой Лизы готовы принять еще какие-нибудь работы да Винчи. Потом вроде был такой Тициан, тоже довольно неплохо рисовал. И у Рембрандта встречаются вполне терпимые картины. В общем, передайте его величеству мое предложение. И, может, примем еще по чуть-чуть? За грядущие успехи Небесного Флота Франции.

Де Тасьен быстро умял порцию поросенка и, пока я расправлялся со своей, взял посмотреть спецификацию на новую турбину. Дойдя до цифр мощности и оборотов, он удовлетворенно хмыкнул, но потом на его челе отобразилась напряженная работа мысли, а затем мне был выдан ее результат:

— Ваша светлость, позвольте посомневаться, что старый винт будет нормально работать с новой турбиной.

Гляди-ка, подумал я, вот до чего повысилась техническая грамотность среднего французского дворянина! После двухсот граммов спирта в уме делает хоть и приблизительный, но все же расчет режима работы воздушного винта. Этак у них скоро даже самый последний академик будет знать не только таблицу умножения, но и правила извлечения квадратных корней.