— Я думал с Александром Владимировичем трудно работать, оказалось, у Вас не существует понятия подчинения.

— Товарищ Гринев как то высказал парадоксальную мысль: «там, где присутствует иерархия подчинения, без эксплуатации не обойтись!». А мы против эксплуатаций, мы за созидательный труд.

— Умел товарищ Гринев находить логические объяснения своим непонятным поступкам… Вы правы, созданная система работает и довольно не плохо, не будем менять ее основы, пока не поймем, что мы построили.

— Сложную солидарную структуру, которая может эффективно функционировать при гармоничном развитии личностных и профессиональных навыков участников этой структуры. Этого добывался Александр Владимирович — создать условия для проявления и развития человеческой сути людей. Я и многие его соратники посвятили свои жизни реализации и расширению этой структуры.

— С темпами, которыми вы растете, через 10 лет ваша структура задействует всех наших граждан.

— Наша структура, товарищ Сталин.

— Шени деда… Вы точно — фурия. — Сталин своим пронзительным взглядом посмотрел в глаза Скворцовой, выдержал 30-секундную паузу, еле заметно улыбнулся, скорее глазами, чем губами, и добавил — Прекрасная Фурия. Я думал, только Гринев не боится говорить то, что думает, но ошибся, у НАШЕЙ структуры есть такая особенность — менять людей к лучшему.

— Я была уверена, что Вы — наш человек, товарищ Сталин, а мы — Ваши.

— До скорой встречи, товарищ Скворцова! Спокойная жизнь с вами мне будет только сниться.

Вечером того же дня в кабинет Сталина вошел Румянцев Кирилл Алексеевич.

— Здравствуйте, товарищ Румянцев, проходите, садитесь.

Румянцев поздоровался, прошел к началу длинного стола для совещаний, сел на первый стул с левой стороны. Сталин перенес с рабочего стола пепельницу, трубку, пачку папирос, спички и сел напротив Румянцева. Не спеша он почистил трубку, по очереди сломал две папиросы и заполнил ее. Зажег спичку, поднес к табаку и сделал несколько сильных затяжек. В кабинете распространился аромат качественного крепкого табака. Сталин обратил свой взор на Румянцева, присущим ему тихим голосом с еле заметным акцентом, который особенно проявлялся при произношении звука «Ы» спросил.

— Вы решили идти путем товарища Гринева и скрываете от меня важную информацию с благой целью?

— Я попросил принять меня сегодня для сообщения скрываемой информации, товарищ Сталин.

— Он жив?

— Да, товарищ Сталин! Он был уверен, что Вы догадаетесь, когда получите информацию о найденных записках у тел казненных.

— Расскажите с самого начала.

— На пятый день после ранения и проведенной операции состояние товарища Гринева резко ухудшилось. Врачи предупредили, что организм исчерпал свои резервы, что осталось — максимум сутки.