— Ой ли? Закон — он ить что дышло. Как повернул, так и вышло. Ты за девять лет столько здесь всего наворотил, да еще и Псковскую землю вдвое увеличил, что тебе управиться с каким-то там законом… Было бы желание. А там все с ног на голову поставил бы.

— А как нет того желания? — проглотив вторую ложку щей, возразил Иван.

— И с чего бы это? — подбоченилась она.

— Как иного князя на стол посадят, так и тебя братец может обратно призвать. Так?

— Ну, так.

— И ожениться нам он не даст. Так?

— Так.

— И в бега со мной ты не отправишься, потому как о долге позабыть не сможешь. Так?

— Ой, Ванечка, а ты все еще готов со мной на край света? — взъерошив его волосы и прижимая к груди его голову, игриво спросила стоявшая у него за спиной Лиза.

— И даже за край, — со всей серьезностью ответил он. — Вот это все — оно мне без надобности. Ни власть мне не нужна, ни богатство чрезмерное. Когда только начинал, и знать не знал, а теперь точно ведаю — все только ради тебя. Ради того, чтобы нам вместе быть. И нет тому иной причины.

— Ох, Ваня, Ванечка, Ванюша. Экий ты у меня богатырь былинный.

— Может, хоть тайно обвенчаемся?

— Нельзя, ладый. Все тайное становится явным. Николай на многое готов смотреть сквозь пальцы, но всему предел есть.

— Ну а коли нельзя ожениться, тогда буду при тебе фаворитом, пока не надоем, — подытожил Карпов.

— Даже не надейся, ты до последнего вздоха мой и ничей больше, — еще крепче прижимая к себе его голову, произнесла она.

— Знаешь, мы тут с Острожским как-то разговорились, — невпопад сказал Карпов. — Так вот, он породниться со мной хочет.

— С дворянином в первом поколении? — отстранившись и усаживаясь за стол, удивилась она.

— Ага. Ну или с родом Рюриковичей. Дочка у него имеется. Она чуть старше нашего Петра. Но то не беда. Как ты считаешь?

— Я считаю, что это будет бестолковый брак, — пожала плечами княгиня.

— Отчего так?