Впрочем, месть уже не занимала ее, как прежде. Ведь сегодня ночью она вновь обретет свободу… и навеки расстанется с мужчиной, которого любит так, как не любила никого и никогда. И это наполняло ее и радостью, и печалью одновременно. И чем больше думала Таня об этом, тем больше понимала, что тоскует о предстоящем расставании куда больше, чем радуется грядущему освобождению.

Словно во сне она пообедала и снова позволила умыть себя и растереть благовониями, после чего заняла свое прежнее место у окна. Дождь непрерывным потоком изливался с неба, и на сердце у Татьяны становилось все тяжелее и тяжелее.

Новое появление служанок отвлекло ее от мрачных мыслей. Сперва девушка подумала, что они пришли, чтобы снова накормить или умыть ее, но старшая служанка объявила:

– Сиятельный боярин Урята повелел тебе обрядиться в наряд мальчика со вчерашнего праздника, – сообщила старшая служанка.

– Зачем? – изумилась Таня.

– Рабыне не пристало задавать такие вопросы, – холодно ответила женщина. – Делай то, что повелел господин.

Сердце у Тани упало. После всего, что было! Перед тем, что предстоит! Она уже ощутила запах свободы. Неужели ей сейчас придется идти и отдаваться Уря-те? Больше всего ей хотелось сейчас обругать этих мерзких служанок, самого Уряту и всю его свору самыми последними словами, бросить им в рожи что-то хлесткое, унизительное, уничтожающее. Но это могло сорвать планы Ариса на ее спасение, а значит, было невозможным.

«После пыток клубнички захотел, – зло подумала она. – Будут тебе развлечения».

Туалет не продлился долго. На Таню надели предварительно разглаженную одежду мальчика и слегка подкрасили ей глаза. Когда на ноги ей надели сандалии, в коридоре раздались торопливые шаги, и еще перед тем, как в комнату ворвался наместник, до присутствующих долетел его нетерпеливый голос:

– Ну, где она, разрази вас гром!

Все резко обернулись к входу, пали ниц, и лишь Татьяна так и осталась сидеть на принесенном для нее пуфике вполоборота к вошедшему.

– Ну что, готова? – изрыгнул наместник.

– Только что закончили, батюшка, – взвизгнула старшая служанка.

– Тогда все вон, – бросил Урята.

Служанки выскочили, закрыв за собой дверь. Таня холодно смотрела на удивленно застывшего посредине комнаты наместника.

– А тебя, рабыня, видать, кланяться не учили, – недовольно буркнул тот.

Таня медленно встала и слегка поклонилась.

– В ноги господину рабыня должна пасть, – заорал Урята.

Таня молча смотрела ему в глаза и не двигалась. От этого взгляда боярину явно стало не по себе. Он заморгал, отвел глаза и тут же изобразил фальшивую веселость.