— Участие Моровски (в качестве сценариста) в проекте создания кинокартины "Крыло и Вуаль" — продюсер и владелец кино-компании Говард Хьюз.

— Создание "Северо-Американской Аэрокосмической Ассоциации" (NASA), председателем которой стал Говард Хьюз, почетным членом Роберт Годдард, а третьим членом стал сам Моровски.

Таким образом, в настоящее время, собранные данные не дают возможности уличить капитана Моровски в шпионаже на какую-либо страну. Каких-либо сведений об антиправительственной или антиамериканской деятельности, в результате этих проверок в настоящее время также не выявлено.

Заместитель главы регионального отделения Дж. Льюис

Мужчина дочитал текст и сцепил пальцы рук в замок. Покатав желваки, он, наконец, принял решение. Ниже текста золотое перо его "Паркера" вывело следующую пометку красными чернилами.

"Что это за рекламный бред в отчете! Мы ищем факты для компрометации этого Моровски, или готовим ему предвыборную кампанию?! Не может один и тот же фигурант быть одновременно, и "любителем женщин", и "противником распущенности"! И я не желаю больше читать подобных восхвалений. Я хочу знать чем он дышит! И обо всех его слабостях, даже о тех, о которых он сам не догадывается. Подложите к нему в постель толкового агента. Сроку две недели…". Директор ФБР Джон Э́дгар Гувер.

"Что это за рекламный бред в отчете!

Мы ищем факты для компрометации этого Моровски, или готовим ему предвыборную кампанию?!

Не может один и тот же фигурант быть одновременно, и "любителем женщин", и "противником распущенности"! И я не желаю больше читать подобных восхвалений.

Я хочу знать чем он дышит! И обо всех его слабостях, даже о тех, о которых он сам не догадывается.

Подложите к нему в постель толкового агента. Сроку две недели…".

Директор ФБР Джон Э́дгар Гувер.

* * *

С начала декабря 1939 года на столе у Народного Комиссара внутренних дел Лаврентия Павловича Берии, стали чаще появляться очередные доклады одного вроде бы опального, но чрезвычайно ценного агента. Где-нибудь в Германии или СССР такое интенсивное общение разведчика со связными тут же попало бы под "колпак", но ФБР и полиция "цитадели демократии" еще не успели подняться до таких высот противодействия шпионажу. А сам агент в способах отправки сведений был весьма изобретателен, чем порой сильно нервировал советскую резидентуру. Иной раз за право отправки следующей пары мешков корреспонденций "женского сквадрона", отправляемых во все концы страны и за рубеж, или за выполнение иных поручений своего кумира даже дрались на дуэлях юные алабамские активисты. И поскольку "лист был спрятан в лесу", проверить каждое из подписанных мужскими и женскими именами писем, было просто нереально. Но чаще всего, серьезные "посылки" передавались агентом не почтой, а оставлением заминированных изнутри бандеролей на нейтральных адресах, где появлялись только его случайные курьеры, а сам агент там практически не бывал. При этом оставался риск случайного воздействия, но зато прямым наблюдением за агентом, такая "эстафета" не выявлялась. Московскому руководству оставалось только терпеть эти выходки. А вот материалы шли разнообразные и весьма интересные, и зачастую, открывавшие целые новые направления разведывательных поисков. И все было бы более-менее терпимо, но каждый такой доклад, помимо "чистых фактов без примеси", раздражал еще и присутствием озвученных агентом слухов, и домыслов, а также мало чем обоснованных советов по вариантам решения весьма вероятных ближайших проблем СССР. Но, с учетом того, что предыдущие "советы" этого агента уже неоднократно оказывались чрезвычайно ценными, отмахиваться от них нарком не мог (ведь сообщения попадали не только ему на стол). Хотя раздражение от этого только усиливалось.