— Типичная история из разряда "Буратино, ты сам себе враг", — не согласилась Ленка.

— И это тоже. Человек дела — плюет на условности и чувства окружающих. Карьерист — умеет нравиться. И чаще всего — этого достаточно! Люди несовершенны — "приятное впечатление" они, как правило, ценят выше "деловых качеств". Вдобавок, в отличие от фанатиков дела — душка-карьерист хорошо управляем. Наполеон сознательно приближал к себе и возвышал карьеристов… Расчитывая на их благодарность. Ошибся… Не в самих карьеристах, а в глубинных мотивах их поведения, заставлявших людей определенного сорта искать государственной службы. А потом удивлялся несправедливости судьбы.

— А как же народ? Он ведь — тоже того… часто не оправдывает высокого доверия…

— Народ, вещь в себе, — хихикнула филологиня, — В XIX веке русские "народовольцы", считавшие себя защитниками крестьянства, точно и однозначно сформулировали "идеал государственной жизни", составленный из крестьянских наказов: "Податей царю не платить, рекрутов — не давать, а самим — жить по собственному мужицкому разумению". Оценили юмор "народной хотелки"?

— Государство, при таком раскладе — существовать не может… — хмыкнул каудильо, — И кто будет охранять-обеспечивать идеальную жизнь "по мужицкому разумению" — совершенно непонятно…

— Правильно, — кивнула Ленка, — Что интересно, сами мужики это хорошо понимали, а вот "народовольцы" нет. Впрочем, у мужиков шуршали в головах свои тараканы. Как там, у Булгакова, в "Белой гвардии"?

"… мыслишки о том, что никакой этой "панской" сволочной реформы — не нужно, а нужна — та вечная, чаемая "мужицкая" реформа: — Вся земля — мужикам. — Каждому — по сто десятин. — Чтобы никаких помещиков — и духу не было. — И чтобы на каждые эти сто десятин — верная гербовая бумага с печатью — во владение вечное, наследственное, от деда к отцу, от отца к сыну, к внуку и так далее… — Чтобы никакая шпана из Города не приезжала требовать хлеб. Хлеб мужицкий, никому его не дадим, что сами не съедим, закопаем в землю. — Чтобы из Города привозили керосин…"

"… мыслишки о том, что никакой этой "панской" сволочной реформы — не нужно, а нужна — та вечная, чаемая "мужицкая" реформа:

— Вся земля — мужикам.

— Каждому — по сто десятин.

— Чтобы никаких помещиков — и духу не было.

— И чтобы на каждые эти сто десятин — верная гербовая бумага с печатью — во владение вечное, наследственное, от деда к отцу, от отца к сыну, к внуку и так далее…

— Чтобы никакая шпана из Города не приезжала требовать хлеб. Хлеб мужицкий, никому его не дадим, что сами не съедим, закопаем в землю.