— Невозможно!

— Руководителя Ленгорздрава Никитского срочно заменили более опытным в таких делах профессором Мошанским. После чего официальная смертность волшебным образом сократилась многократно.

— Поиграли со статистикой?

— Не совсем так… Перекроили сами принципы ведения статистики! В списки умерших — стали вносить только ленинградцев и только "проживавших согласно прописке"… Зарегистрированных в поликлиниках по месту жительства или работавших на предприятиях. Всё! Прочее население для данной категории отчетности — как бы "пропало". Сову, в итоге, удалось натянуть на глобус…

Краем глаза я всё время наблюдала за реакцией Ленки. Тоже ещё "вещь в себе". А та — словно уснула. Села неестественно прямо, положила сжатые в кулаки руки на стол и типа окоченела.

— Так — никогда не делается! — у каудильо, от профессионального возмущения, встали дыбом усы, — То, что вы рассказываете — одна сплошная уголовщина!

— Это, молодой человек — государственная политика, в чистом виде, — мягко поправил его говорящий ящик.

— Короче! Если "официальная" численность ленинградцев, к началу Блокады, за счет эвакуации специалистов — упала до двух с половиной миллионов человек, то "фактическая" (согласно немецким и нашим "рассекреченным" данным) — перевалила далеко за четыре миллиона, — обратите внимание на острый "пик" графика, совпадающий с летом 1941 года, — Но, всех не имеющих "прописки" — из статистики "жертв Блокады" заранее вычеркнули. Не было их, забудьте… По тому же принципу — автоматически (!) вычеркнули из статистики всех до одного мертвецов не имевших при себе документов (подобранных на улицах осенью-зимой и обнаруженных при уборке города весной 1942 года). А ещё — из статистики исключили всех "безвестно отсутствующих". Подавляющее большинство уехавших в эвакуацию, по возвращении после войны — обнаружили, что потеряли и "ленинградскую прописку", и право на ранее занимаемую жилплощадь. Справедливости ради, право на жильё ленинградцы-блокадники часто теряли прямо "не сходя с места". Рассказывали, что ранней весной 1942 года, новая любовница председателя Ленгорсовета Попкова — объезжала кварталы в "исторической части" города, выбирая себе "квартирку поприличнее". Присутствие в осматриваемых помещениях полумертвых от голода, но ещё живых хозяев — её совершенно не смущало. "Этих уже можно выписывать…" Аналогично — "выписывали" призванных в народное ополчение, в армию, перебравшихся жить во временные общежития на городские предприятия (что бы не тратить силы и время на дорогу)… просто не дававших о себе знать "установленный законом срок"…