С первым лучом, взошедшего солнца, я сделал выстрел из пушки, стараясь попасть в склад пороха в центре города. Снаряд лёг близко, с недолётом Чуть подкорректировав прицел, расчёт выпустил пять снарядов беглым. Взрыв был мощным и красочным, разрушив на добрых две сотни метров все в округе. Вслед за первым орудием, открыли огонь все остальные. Что творилось на восточном берегу, я не видел. Мне хватило того, что я наблюдал со своих позиций, но оттуда, похоже, прилетало не слабо.

Лагерь с отдыхающим пехотным полком перестал существовать, потонув в разрывах и пламени, выжить там почти невозможно. Затем последовало попадание в очередной склад пороха. В городе начался пожар. Французы бросились к мостам в надежде переправиться на другой берег. Не повезло. Мосты пылали, и с восточного берега тоже густо летели мины и снаряды. Враг оказался в огненном кольце, из которого хода нет.

Стрелки не зевали, моментально пресекали любые попытки офицеров организовать солдат на тушение пожаров или на отражение нападения. После взрыва южного склада пороха, я отдал команду пехоте начать движение к городу рассыпанным строем, командирам приказал беречь подчинённых Сдающихся французов разоружать, и отправлять к нам тыл, сопротивляющихся, уничтожать без жалости. Несколько расчётов минометов направили в боевые порядки пехоты, будут помогать выкуривать особо упёртых французов из домов.

Начали поступать первые пленные. Вот они, покорители Европы, шествуют в плен к варварам, которыми нас считают. Правда, бравый вид сильно подрастеряли. Грязные, оборванные и сильно напуганные личности, совсем не походили на воинов победоносной армии господина Бонапарта. То ли ещё будет уважаемые граждане Франции, дайте срок, доберёмся до основной вашей армии, ей тоже приготовлена встреча под Смоленском.

Большую часть дня занимались освобождением города, тушением пожаров и захоронением противника. Своих павших солдат хоронили с почестями в центре Борисова, даже отпевание организовали, уцелел местный священник. Всего наша группировка на обоих берегах Березины, как это ни прискорбно, потеряла убитыми триста девять человек.

В ходе сортировки пленных мне для беседы доставили молодого полковника, как потом выяснилось, командира разгромленного пехотного полка.

— Представьтесь, пожалуйста, — предложил французу.

— Мне не о чем с вами господин генерал разговаривать, несмотря на то, что вы хорошо владеете моим родным языком, — принял надменную позу француз. — Вы, воюя не по правилам, погубили большое количество людей и имущества.