Друзья вернулись с Биллемом ван Треслонгом, на котором был серый плащ, подбитый серым беличьим мехом, довольно невзрачным. При любви к роскоши Биллему ван Треслонгу не хватало хорошего вкуса и умения носить одежду. Впрочем, и у меня оба эти пункта хромают, и к тому же я всячески сопротивляюсь попыткам жен внести коррективы.

— Князь Вильгельм хочет познакомиться с тобой, — сообщил Биллем ван Треслонг после того, как мы обменялись приветствиями и прочими ритуальными фразами. — Он приглашает тебя на ужин.

От приглашений князей отказываться не принято, хотя я и сам бывал князем, и именно сегодня у меня не было никакого желания общаться с титулованными особами. Тюфяк с соломой настроил меня на лирические воспоминания, для которых требуется одиночество. Но представил, что меня ждет на ужин в трактире, — и согласился.

Вильгельм, князь Оранский, жил в двухэтажном, узком, но длинном доме богатого купца. Хозяин с семьей перебрался в дом своих родственников, чтобы не мешать правителю. В холле на первом этаже был большой камин, облицованный голубоватой плиткой. На полке стоял бронзовый подсвечник на две свечи, которые как бы держал в поднятых вверх руках монах — современный вариант Прометея. Слева от камина стоял деревянный лакированный резной короб с большими часами с гирями. На циферблате, возле каждой цифры, был нарисован один из двенадцати апостолов. Справа от камина располагался буфет, украшенный замысловатой резьбой из деревьев, цветов, птиц и животных. Верхние дверцы были открыты, и можно было увидеть серебряную посуду. Посреди комнаты стоял двусторонний прямоугольный стол и одиннадцать стульев с низкими спинками — пять с одной стороны и шесть с другой — и один, во главе стола, с высокой. Мне кажется, избыточный религиозный символизм у некоторых компенсирует несоблюдение библейских заповедей. Стол был накрыт на шесть персон.

Вильгельм Оранский оказался сорокалетним мужчиной среднего роста и сложения, темно-русый, кареглазый, с узким лицом. Крупный крючковатый нос с горбинкой нависал над усами, боевитыми на самую малость, а бороденка была короткая, скромная. На голове шапочка типа ермолки. Одет в темно-зеленый дублет, с тисненным растительным узором и золотой вышивкой по швам и вокруг золотых пуговиц. Белый гофрированный воротник большего диаметра, чем я видел у кого-либо раньше, за исключением моего французского потомка. Штаны-«тыквы» черного цвета с разрезами и ярко-зеленой подкладкой. Чулки белые, с золотыми подвязками. Тупоносые туфли черного цвета, с золотыми пряжками в виде летящих орлов. Общее впечатление от его одежды и обуви — не броско, но дорого и со вкусом. Судя по тому, как напряженно рассматривал меня статхоудер, в людях он разбирается плохо. В отличие от его помощника и, видимо, советника по имени Филипп ван Марникс, который из-за крупного крючковатого носа казался родственником князя. На этом одежда — темно-красный дублет и темно-синие штаны с алой подкладкой — сидели мешковато, зато взгляд был короткий и как бы расслабленный, но я сразу почувствовал, что во мне основательно порылись. Надеюсь, не очень глубоко.