Биллем ван Треслонг представил меня и моих спутников — Яна ван Баерле и Дирка ван Треслонга. Парней тоже пригласили на обед. Князь слыл простым в общении, вежливым со всеми, включая слуг. Он никогда, по крайней мере, с малознакомыми людьми, не повышает голос и не ругается, хотя, как говорят, мог бы это делать на восьми языках, которыми владеет в совершенстве.

Поздоровавшись, князь Оранский сразу перешел к комплиментам:

— Вы один добыли призов на большую сумму, чем весь остальной мой флот! О вас уже ходят легенды!

— Людям всегда надо кому-нибудь завидовать, иначе пропадает интерес к жизни, — произнес я, стараясь понять, что ему так сильно требуется от меня, если начал с похвал?

— А вы разве никому не завидуете? — спросил он.

— А зачем?! Мне и так не скучно, — ответил я.

— А мне иногда бывает скучно, — признался Вильгельм Оранский и пригласил нас к столу.

Меня посадили по левую руку от него, напротив Филиппа ван Марникса. После меня сели мои юные офицеры, а рядом с советником князя — Биллем ван Треслонг, судя по скованным движениям которого, большая и редкая честь для него. Посуда был серебряная, с выгравированным гербом Оранского дома — рог на ремешке с петлей. Начали с козленка с перечным соусом. Затем был каплун в винном соусе, запеченные куропатки, маринованные угри. На десерт — пироги с изюмом и цукатами, миндальные пряники и миндальное желе в форме желтого щита, на котором лежал синий рог с красным ремешком. Судя по всему, князю очень нравился герб Оранского дома, который, по слухам, достался ему не по праву. Запивали основные блюда малиновым греческим вином, очень легким и приятным, а десерт — сухим белым вином с острова Капри. Обслуживали нас слуги в желтых ливреях с синими кантами.

Несмотря на прозвище Молчун (или благодаря ему?!), Вильгельм Оранский оказался болтуном. Он умел поддерживать застольный разговор. Добился даже того, что мои молодые спутники справились со скованностью, поскольку впервые сидели за одним столом с князем, произнесли по паре реплик.

— Как вам греческое вино? — поинтересовался Вильгельм Оранский на итальянском языке, потому что считал меня итальянцем.

— Просто прелесть! — похвалил я на итальянском и, играя роль, добавил: — Сразу вспомнил детство и юность! — Затем, перейдя на голландский, сказал: — Если подскажите поставщика, куплю несколько бочонков.

— Я приобрел его в Эмдене, — сообщил князь и произнес иронично: — Если вдруг опять там окажусь, пришлю вам пару бочонков.

— Надеюсь, этого не случится, — сказал я.

— Я тоже, но пока дела складываются не очень хорошо, — произнес князь Оранский.