Краем уха Федор услыхал, как по лестнице торопливо взбегают вверх две пары ног, подковки сапог звонко стучат по каменным ступеням. Хлопнула входная дверь и сразу:
— Фараоны! Фараоны заходят, во двор, со всех сторон!
И этот голос тоже показался Федору смутно знакомым.
— Заходят, точно! — подтвердил другой, совсем мальчишеский.
— Спокойно, товарищи! — рявкнул Бывалый, перекрывая мигом поднявшийся гвалт. — Спокойно! Уходим! Йоська —
— Чёрный ход перекрыли! — выпалил тот же голос, что первым предупредил о появлении полиции. — Я ж там и сидел!..
— Спокойно, говорю! — Бывалый отнюдь не растерялся. — На чердак, скорее! Дамы вперёд! Если что — будем отстреливаться!
Федор едва успел захлопнуть крышку и отпрыгнуть, затаившись в темноте под самой кромкой крыши, в пыли за кирпичным дымоходом. Сердце колотилось где-то у самого горла.
Хлопок упавшего люка. Возня, шорох, кряхтенье.
— Сюда! Сюда, мадемуазель!
— Яцек, там окно — на соседнюю крышу!.. — командовал внизу Бывалый. — Старик! Лев!..
Однако жандармы, видать, оказались далеко не столь глупы, как это, казалось, собравшимся. Темноту чердака пронзил луч электрического фонаря, кто-то рыкнул:
— Стоять!..
И тотчас грянул выстрел. Выстрел, а затем тяжёлое падение тела, соскользнувшего вниз по крутым ступеням.
— Двери заложить! Все наверх!.. Йоська, ты —
— Готов! — откликнулся задорный голос.
— Чердачную дверь задраить!