Федя понял, что его час настал.

Отпроситься «в гости к Пете Ниткину» у отправлявшихся на приём родителей не составило большого труда. Куда сложнее оказалось устроить так, чтобы Вера об этом ничего б не услышала.

Так или иначе, кадет Федор Солонов крадучись пробирался следом за Верой, частенько срезая через дворы, чтобы меньше оставаться на виду.

Сестра на сей раз отправилась к «приличному» Балтийскому вокзалу. Федя — следом. Гимназистам и кадетам не позволялось путешествовать в вагонах третьего класса (только в сопровождении взрослых), пришлось покупать билет во второй. С мечтой о ножике из вновь открывшегося оружейного магазина Феофил Феофилыча можно было расстаться; но, по крайней мере, Вера ехала и вовсе первым классом.

…На Балтийском вокзале, в суете и неразберихе Федор едва не потерял сестрц из виду. Он уже с тоской думал, как бы не пришлось объясняться с извозчиком, но Вера вместо этого села демократический трамвай. Федя едва успел вскочить на заднюю площадку.

На углу Тарасовского переулка и Третьей роты[7] Вера нырнула в проходной двор — в один из этих жутких лабиринтов, где со всех сторон поднимаются, словно легендарные Симплегады одинаковые бледно-желтоватые стены с тёмными дырами окон. Федор невольно вспомнил двор в городе, сменившем имя на «Ленинград», почти семьдесят лет спустя — изменились они, надо сказать, мало. Нет, конечно, в будущем они почище, это верно…

Тут Федору пришлось туго, потому что ворота хоть и были отперты (по явному небрежению дворника), но Вера теперь озиралась — и вновь замоталась прежней своей уродливо-дырявой шалью, словно уличная нищенка. Федя мельком пожалел, что сам не запасся маскировкой, но тут уже было поздно что-то предпринять.

Он заметил неприметную дверь в глухом конце двора, куда шмыгнула сестра. Это даже не «черный ход», это лестница для самых дешевых и скверных квартир, где сдаются не комнаты даже, а углы.

Надо сказать, даже дешевые книжечки о приключениях Ника Картера и Ната Пинкертона имели свои достоинства. Так, например, они очень понятно и доходчиво объясняли самые азы искусства слежки, и в том числе — ни за что и никогда не суетиться, а иметь вид небрежный, расслабленный, словно ты здесь по делу, хоть и важному, но привычному, рутинному.

И потому Федя успешно миновал пару каких-то оборванцев, усевшихся на крыше дровяного сарая, шагнул в ту же дверь, что и Вера и принялся тихонько подниматься следом — каблучки сестры звонко стучали несколькими маршами выше. Судя по всему, поднималась она на самый верхний этаж.

Лестница была, конечно, жутковатой. Темная, узкая, ступени выщерблены, в железных перилах зияют прорехи. Воняло кошками, кислой капустой, мокрым бельём; доносились то хриплых злые голоса, то визгливые женские крики, то детский плач.