— Мы вас пригласили Андрей Владимирович — не дав открыть рта Бурбулису, сказал Ельцин. — Сообщить, что все договоренности остаются в силе. — Он очень внимательно посмотрел мне в глаза. — Ну и что там Кручина вам выделил, конечно все остается. Правда, Геннадий Эдуардович?

— Эээ…, мне тут говорили что Андрей Владимирович что то знает про партийные активы КПСС.

— Впервые слышу — посмотрев в глаза Бурбулису заявил я. — и не дай бог, услышу.

Ельцин вполне отчетливо ухмыльнулся. И я вдруг понял, что он знает все. И даже про наш разговор с Бурбулисом тогда, в Большом.

— Совсем нет времени, понимаешь. Не проводите меня, Андрей Владимирович? — Ельцин встал.

— Конечно! Всего доброго, Геннадий Эдуардович! — я пожал ему руку и подмигнул. Дескать — не дрейфь, не заложу я тебя.

В коридоре Ельцин прошел метров десять, и остановился.

— Передайте Герману Олеговичу привет. И что я рассчитываю на вашу поддержку.

— Обязательно, Борис Николаевич.

— Ну, бывай, Петров. — он неожиданно хлопнул меня по плечу, и ушел свернув немного дальше. За ним неслышной тенью скользнул Кржаков, и с десяток приближенных, что дисциплинированно стояли в стороне, пока я с ним беседовал. Словил десяток заинтересованных взглядов. Ко мне неслышно подошел порученец и сказал:

— Машина подана.

Приехав домой, я обнял Ольгу и сказал:

— Ты замуж за меня не раздумала?

— А что? Уже нашел другую?

— Не, просто ждем до весны. А весной свадьба. В Петергофе! А?

— Я всегда знала, что Наташка от зависти удавится! Какой ты у меня молодец, Андрюш.

В среду на Тушинском аэродроме состоялся градиозный концерт.

А Первого Октября мы с Ольгой улетели в Женеву. Серега с Натальей прилетели спустя пару недель.