— Хорошо, Иван Павлович, — сказал Алексей. — Я посмотрю, что можно сделать. Во сколько у вас завтра вылет? После двух? Попробуем успеть. Как идет эвакуация?

— Хорошо идет, — ответил генерал. — Каждым рейсом перевозим сто тысяч. Выделяют молодые семьи с детьми. Проверку пока делаем поверхностную. И люди вроде хорошие, и времени нормально всех проверить все равно не хватит.

— Перебьются без войлока, — сказал Алексей жене, которая слушала их разговор. Будем массово забивать скотину — получим много кожи. Синтетика вещь хорошая, но с кожей все равно не сравниться. Поэтому отправим им из резерва кожаную обувь. На Кубе все равно наших морозов не будет.

Прошло еще три дня, и в Москву прилетел председатель Европейской комиссии Хюго Петерссон. В тот же день Алексей дал ему аудиенцию.

— Господин премьер–министр! — обратился он к Самохину. — От имени…

— Нет, — перебил его Алексей. — Продовольствием мы с вами делиться не будем, нам его нужно растянуть на двадцать лет. И брать ваших граждан к себе я не собираюсь, они никак не вписываются в наше общество. Могу только приютить ваших специалистов по списку. Это всего где‑то двадцать тысяч человек. Ну и, само собой, членов их семей. Еще можете передать своих детей в возрасте от пяти до восьми лет. Этих возьмем хоть миллион.

— Почему такой возраст? — оторопел Петерссон.

— С более маленькими будет тяжело, — любезно пояснил Алексей, — а более старшие могут нам припомнить своих матерей. Это все, чем мы вам можем помочь. Могли бы еще помочь с реакторами, но просто не успеем. Да и не поможет это вам, энергией сыт не будешь, а продовольствия у вас хватит от силы на год. Извините, господин Петерссон, но вас семьсот миллионов, а мои возможности ограничены. Я вам при всем желании ничем не могу помочь. И никто не сможет. Скоро ваша Объединенная Европа начнет делиться и менять свои приоритеты. Англичане сбегут в Австралию, немцы пошлют всех… далеко и, скорее всего, уцелеют, пусть и не все. Судьба остальных достойна сочувствия. Если вы отклоните мои предложения, возможно, мы кого‑то из европейцев и приютим, но тогда все будет решаться на нашей границе в индивидуальном порядке.

— Не ответите мне на один вопрос? — спросил гость. — Почему он выбрал вас?

— Не понял вопроса, — сказал Алексей. — Что вы имели в виду?

— Я хотел узнать, почему Бог, очищая Землю от нас, отдает ее вам. Чем мы хуже?

— Он не объясняет мне своих мотивов, — ответил Алексей старику, который с жадным любопытством смотрел ему в лицо. — Выбрал и заставил жить. Я могу только догадываться, но вы моим догадкам не поверите: мы с вами слишком по–разному смотрим на мир.