— А шестьдесят тысяч от Марии Владимировны? — растерянно уставился я на них.

— На один твой полк, кой ты набираешь, сколь тыщ ушло: на одежу с обуткой, на пищали с саблями да на прокорм, — тихонечко напомнил Афанасий Иванович, сконфуженно глядя на меня. — Да жалованье людишкам выплатили за прошлое лето. Ты же и настаивал.

— Настаивал, — пробурчал я.

Говорят, покойников нельзя поминать плохим словом. Либо хорошее, либо ничего. Традиция такая. Я и не поминал Дмитрия, хотя очень хотелось произнести в его адрес нечто из ненормативной лексики. Да, конечно, с деньгами обращаться толком его никто не научил, но ведь в Думе ему не раз подсказывали насчет расходов. И не только подсказывали. Как я слышал от Власьева, под конец бояре вообще наложили весьма жесткие ограничения на его покупки, благодаря чему поток иноземных купцов, почуявших славную поживу, слегка поубавился. Да и как иначе, коль государь покупает, а казна потом заявляет, что не собирается оплачивать — иди и забирай товар обратно.

Зато касаемо действительно необходимых трат, к примеру выдачи зарплаты людям, тут все наоборот. На словах-то он всем увеличил жалованье вдвое, а на деле не удосужился выплатить и прежнего. Возможно, никто не напоминал, не спорю. Но у самого-то голова на плечах должна быть, чтоб понимать: вначале отдай основное, которое тебе рано или поздно все равно придется отдать, а потом, если останется, кути себе, проматывай, заказывай новый трон в Грановитую палату, дари своему польскому воробышку суперкарету, шикарнейшие сани, всякие дорогущие корабли, часы и прочее.

Вроде бы элементарная вещь, ан поди ж ты…

Пришлось ставить вопрос на Опекунском совете, что надо в срочном порядке удоволить людей, погасив задолженности. Поддержал меня даже Мнишек. Этот, очевидно, лелеял надежду, что в число «всех» включат и его самого, в смысле выплаты по финансовым обязательствам, указанным в брачном контракте. Но по моему настоянию выплаты начали с низов: подьячих, стрельцов и так далее. Начали и… не закончили — нечем.

— И без того в Казенную избу серебро малым ручейком льется, а ты норовишь и тот до дна осушить, — встрял Романов.

— Восемь тыщ и двести семьдесят два рубля с тремя алтынами ныне есть, — уточнил Власьев и развел руками, пожаловавшись: — Но нам Аптекарскому приказу серебра подкинуть надобно, да изрядно, не менее трех тыщ. Скоро иноземным купчишкам травки лечебные заказывать, а за них плату враз подавай, не то вдругорядь откажутся привозить.

— Сбережение же здоровья государыни и будущего государя — дело первостепенной важности, — вставил словцо и Мнишек.