Подьячий обескураженно крякнул и повинился в невежестве:

— То Арен-аптекарь составлял, а я папежному языку не обучен, толмач же хворает, — и заторопился с пояснениями: — Но тут все без обмана. Когда завозят, мы с Глазом вместе их взвешиваем, а уж опосля деньгу выдаем.

— Та-ак, — почесал я в затылке. И что делать, коли я тоже папежному языку, то бишь латыни, не обучен? Это ж не пословицы какие — названия трав.

Но тут я вспомнил про Петровну. А если сводить ее на экскурсию к Аренду? Да, с этими анисумами у нее еще хуже, чем у меня. В смысле, я хоть названия прочесть смогу, пусть они мне и ни о чем не говорят, а ей и того не дано. Но она ж практик от бога. Да и зачем ей названия, когда аптекарь нам покажет травки. Я забрал список, так и не подписав его, и пообещал вернуть позже, ибо надо вначале согласовать его с одним известным лекарем.

В единственной на всю Русь аптеке, расположенной в каменной пристройке близ каменных приказов, построенных в Кремле по повелению Бориса Федоровича Годунова, пахло… Ну, в общем, как на сеновале. Даже сильнее. Но и специфичнее — все-таки травы лекарственные, хотя в первой из комнат, где мы находились, трав никогда не было — лавка, стол и… суетливый толстячок-провизор Клаузенд.

Узнав о цели визита, он вмиг раскритиковал мою идею. Дескать, закупаемое выращивается в специальных hortus sanitatis, что означает «сады здоровья»,[47] а потому о закупке таких трав на Руси нечего и думать.

— Жаль, — вздохнул я и, повернувшись к Петровне, грустно заметил: — Как чувствовала ты, когда отказывалась идти со мной. Зря только красоту наводила.

Та, действительно одетая в самое нарядное, ответила мне не сразу, старательно принюхиваясь к чему-то.

— Про хортусы евоные я и впрямь не слыхала, — задумчиво протянула она, — а запашок знакомый. Нашими травками-то несет, родными, чую.

Я удивленно посмотрел на нее, затем на аптекаря. В травах Петровна дока, ошибиться не могла, и коль чует, то сомневаться не приходилось, следовательно…

«Может, Клаузенд жульничает? — закралось у меня подозрение. — А что, старик тут не один десяток лет трудится, вполне мог додуматься, что к чему, и на паях с подьячим устроить мелкий бизнес, прикупая травы гораздо ближе, а в своих заявках…» Додумывать не стал, решив проверить до конца, и велел Аренду провести нас туда, где хранились изготовленные им настои.

Тот охотно закивал и повел нас в соседнюю комнату, представлявшую целую лабораторию с печью и каким-то сложным аппаратом. Очевидно, он предназначался для перегонки, поскольку весьма сильно напоминал самогонный, виденный мною в Угличе у принца Густава. Рядом с ним стояли реторты, колбы и прочая посуда. Для чего предназначены — спрашивать не стал, осведомившись о готовых продуктах.