Увы, сорваться с места я успел, а ретироваться не вышло — притормозили, вцепившись в мой рукав словно клещами — поди оторви.

— Нет-нет, — запротестовала она, продолжая цепко удерживать меня. — Негоже царице показывать свое неумение перед хлопами. Лучше бы ты пока занялся этим один. Как там все начинается, а то я запамятовала? Кажется, рука кавалера у дамы на талии…

И, видя, что я остаюсь неподвижен, сама властно взяла мою руку и положила ее на свою та… Нет, неправильно. Какая там талия? На свой позвоночник. В смысле на свои кости. Ах ты ж килька сушеная! Не мытьем, так катаньем.

— Боже мой, ну как же здесь жарко, — простонал я.

— Надобно снять кафтан, и все, — посоветовала она и сама приступила к делу.

Мне оставалось только остолбенело глядеть, как она ловко орудует пальчиками над моими пуговками, а те послушно вылезают из проранок, как их тут называют. Одна, вторая, третья, четвертая…

— Робеть не перед кем, — приговаривала она. — Я же сказывала, батюшка сюда не войдет. Да и гоффрейлины тоже. И прочие.

И вновь мне повезло — пятая пуговица оказалась непокорной, заупрямилась, не желая пролезать через слишком узкое отверстие. Я вышел из ступора и хрипло заметил:

— Лучше бы полотенце — пот утереть.

Лишь бы она на секундочку отошла от меня, но и тут не получилось.

— Я сама вытру, — проворковала Мнишковна.

Откуда взялся в ее руках надушенный платочек, я так и не понял. Да оно и неважно, главное, он появился в ее руках как нельзя вовремя — пот действительно катил с меня градом. И не потому, что жарко, но и… Впрочем, понятно.

— Нет-нет, — возвращаясь к своей задумке, торопливо произнес я, когда она прошлась платком по моему лбу и щекам. — Поверь, Марина Юрьевна, такое безобразие оставлять нельзя. Столь ужасающая жара может самым пагубным образом сказаться как на собственном здоровье, так и на самочувствии плода в чреве, ибо внематочные фаллопиевы трубы, расположенные в теле и питающие зародыш, чрезвычайно к ней чувствительны, поскольку шитовидная и поджелудочные железы, расположенные по соседству, станут пагубно воздействовать на гипофиз и…

Боже, что за ахинею я нес, старательно заговаривая ей зубы! Но своей цели добился — она ослабила хватку и даже отступила от меня на шаг, озадаченно хмуря брови и пытаясь понять, о чем я говорю.

Кажется, пора. И я подытожил:

— Надеюсь, теперь наинаияснейшая поняла, насколько это опасно? — Но ответа дожидаться не стал, сорвавшись с места и устремившись к двери. — Немедленно! — махал я по пути рукой, словно держал в ней невидимую саблю. — Немедленно остановить!