Потом были похороны.
Описывать похороны всегда тяжело. Неприглядное это дело. Ну, подготовили место у Кремлевской стены, лафет (гонка на лафетах), написали некролог – ушел из жизни стойкий борец… я подписал, как и другие.
В этих мрачных приготовлениях, я вспомнил себя в прошлом. Удивительно, но я никогда не праздновал свой день рождения. А что праздновать то? То что ты еще на один год ближе к смерти?
Как говорила моя бабушка: жизнь пережить – не поле перейти.
Вычитывая казенные – с души воротит – фразы некролога, я задумался о том, почему в СССР так слаб пиар и коммуникации. Любой американец, любой кто побывал в Америке двадцать первого века, поварился в бизнесе, моментально поставит такой диагноз – слабые коммуникации на всех направлениях. Нет никакого пиара. Тут и слова то не знают такого, есть пропаганда… но и она откровенно слаба. Непонятно, к кому и с чем она обращается – затверженные фразы, которые никого не интересуют.
Почему нет нормальных воспоминаний людей, которые строили эту страну? Почему никого не интересует их труд? Магазины Америки завалены воспоминаниями крупных бизнесменов, управленцев, директоров фирм – их покупают, на них учатся, на них равняются. Почему ничего этого тут нет – ведь советским капитанам производства приходилось и приходится решать тяжелейшие задачи, по уровню менеджмента они ничуть не уступают американцам, а где-то и впереди. Но про это молчат – хотя именно их повседневный труд обращается во все, что находится вокруг нас.
Говорите, нескромно? Ну, хорошо, а где книги, где рабочие нормально, интересно рассказывают про свой труд. Нет и их!
Почему нет нормальных воспоминаний о ВОВ? И тех, кто сражался, и тех кто ковал победу в тылу, тяжелейшим трудом, в условиях эвакуации, без крыши над головой, порой – давал стране продукцию. Почему только после падения СССР начали как-то собирать и публиковать воспоминания ветеранов. Откуда вообще браться патриотизму?