Лавр не хотел новой порции недоверия, и не стал вдаваться в подробности, вроде собственных походов в минувшие времена. Просто сказал:

– Их действия влияют на меня. Я засыпаю, и получаю информацию.

– Ну, глупость же. Мир ясен и понятен.

– Не скажи. Ты когда-нибудь видел радиоволну?

– Я видел радиоприёмник. Он волну воспринимает.

– А я сам – приёмник, тот, который воспринимает информацию о передвижениях этих шпионов в пространстве-времени.

– Сказки. Выдумки. Б-бред.

Съев пирожок, Лавр развернул оставшуюся промасленную бумагу, достал карандаш и нарисовал пирамиду.

– Видишь пирамиду?

– Вижу, – раздражённо сказал Ветров.

– Пирамида – штука объёмная, а здесь она плоская, потому что я её такой нарисовал. Если же взять настоящую объёмную пирамиду, и попытаться совместить с этим плоским листом бумаги, ничего не получится. Он её просто проткнёт, а на бумаге останется её проекция. Треугольник.

– И что?

– Мы живём на плоскости и видим только в пределах этой плоскости. А я – не знаю, почему – вижу и то, что кроме. Вижу объём.

– Что ты несёшь! Ты же комсомолец.

Лёня ещё долго кочевряжится, но постепенно Лавр убедил его, что говорит правду.

– И что прикажешь с этим делать? – наконец, спросил Ветров.

– А я не знаю. Как-то надо сделать так, что крейзи-Джек не родился.

– Ещё лучше. Для этого надо знать, кто его родители.

– Это я знаю! Он родится в будущем в результате нескольких браков, которые заключат члены семей Чемберленов и Френчей в Англии.

– А! Чемберлен! Тот, который «Наш ответ Чемберлену»[93], да?