– Ты хочешь сказать, что в нем отсутствует тяга к волочению за фрейлинами, не говоря уже об актрисках и певичках? – с недоверием уточнила я. – Это странно, учитывая, что он, как ты утверждаешь, обладает приятной наружностью… Поверь, все мужчины ловеласы… Даже мой Никки… – вздохнула я.

– Ну, по крайней мере, у него именно такая репутация, – сказала Анна. – Говорят, что стрелы Амура его не ранят, а во всех женщинах, с которыми сербский принц близко имеет дело, он видит своих сестер, а это слово для него священно. И только венчаная жена может заставить его освободиться из-под запрета.

– Так что же, понравилась ему моя малышка дочь? – поинтересовалась я.

– Ну, это мне не ведомо, – ответила Аннушка, – однако думаю, что да. Ваша Оленька не может не понравиться. Она и красива, и мила, и умна, и добродетельна, идеальная жена для будущего сербского короля.

Я немного помолчала, а затем спросила:

– Что если к тому дню, когда можно будет заключить брак, Ольга изменится и королевич не захочет брать ее в жены? Кроме того, что еще скажет Никки по поводу этой помолвки…

Собственно, на последние вопросы я и не ожидала услышать ответ. Это были просто мои мысли… Никки, Никки! Когда же ты вернешься, и мы снова соединимся с тобою?!

прода от 29.07.2019

Ораниенбаум. Большой (Меньшиковский) дворец. Отрывки из дневника Великой княжны Ольги Николаевны.

5 мая. До чего же я люблю весну! Мне нравится просыпаться под щебет птиц и сразу бежать к окну. А там – утопающий в зелени сад, дорожки и клумбы… Цветы уже вовсю распустились, и вокруг них весело порхают бабочки. Такая благодать! Весной на душе как-то особенно радостно. Кажется, что вот-вот случится что-то прекрасное… Весь мир становится похож на сказку. И в то же время понимаешь, что тебе уже скоро тринадцать лет, и что ты уже почти взрослая, а все же хочется верить в чудеса… И, глядя на младших сестер, невольно думаешь: «Хорошо им! Они живут в волшебном мире и верят в невозможное…

Для меня же наступила, как говорит любимая тетушка Ольга, «пора взросления». Мы с ней всегда были очень близки, а в последнее время наши отношения стали еще более доверительными. Милая тетушка делает все возможное, чтобы мы меньше страдали от отсутствия материнской опеки – и у нее это вполне успешно получается. Она всегда в хорошем настроении, оживлена и полна жизнелюбия. Однажды я даже, чуть забывшись, назвала ее мамой… это вышло у меня непроизвольно, и мне стало неловко и даже стыдно… Ведь моя настоящая мать вполне жива, вот только несколько повредилась в рассудке. Я и сестры видимся с ней довольно часто… И мне так больно всякий раз при встрече разговаривать с ней так, будто дорогой папА все еще жив… Она верит в это. Она ждет его… В глазах ее светится отчетливая надежда на его возвращение… И я едва удерживаю слезы, когда вынуждена кивать и поддакивать ей.