Как только он скрылся из виду, остальные сестрички подбежали ко мне. Они говорили, что принц Георгий – душка, и спрашивали, понравился ли он мне. И только Татьяна была какая-то грустная. Позже я спросила у нее, что ее расстроило, и она ответила: «Ты выйдешь замуж за этого красивого королевича и покинешь нас… Ты уедешь в Сербию, и мы останемся без тебя…»

И моя бедная сестричка вдруг заплакала… Мне пришлось утешать ее.

«Это еще неизвестно, выйду ли я за него замуж… – говорила я. – Ведь это будет еще нескоро, и все может случиться…»

«Я знаю – он тебе понравился… – всхлипывала сестренка, – это было очень хорошо заметно… Правда же? Понравился?»

«Ну… – замялась я, – если даже так, то это еще ничего не значит. Я ведь не знаю, понравилась ли я ему…»

«Понравилась! – убежденно сказала Татьяна и важно добавила: – Я прочитала это по его лицу.»

«Но ведь если мы поженимся с ним, то еще нескоро! – сказала я. – За это время ему и другая может понравиться…»

«Нет, другая не понравится! – уверенно заявила сестренка. – Я это точно знаю.»

«Но откуда же ты это знаешь?» – продолжала я допытываться.

«Ну ты же самая лучшая! – сказала Татьяна и вдруг крепко обняла меня, – самая красивая!»

Растроганная, я тоже обняла ее в ответ.

«Ладно, поезжай к нему в Сербию… – тихо сказала сестричка прямо мне в ухо. – Только не забывай о нас… Ладно?»

– «Ладно!» – ответила я, и мы обе счастливо рассмеялись.

Все дело в том, что я очень не хочу покидать Россию – и Сербия (да еще, пожалуй, Болгария, являются единственными странами, куда я согласилась бы уехать для того, чтобы выйти замуж. Только туда – и больше никуда.

15 мая 1908 года. Полдень. Болгария. София. Княжеский дворец на площади Князя Александра I.

Последний месяц для князя Фердинанда прошел как в аду. С тех пор как проклятый сербский королевич Георгий взбаламутил публику, в болгарском обществе шли процессы подспудного брожения, не вызывающие у несчастного Фердинанда ничего, кроме ужаса и отвращения. Болгары дружно требовали – нет, не хлеба и зрелищ – а немедленного провозглашения независимости Болгарии и дружбы с Россией и Сербией. По Софии активно распространялись прокламации, в которых показывалось, какой станет территория Болгарии в случае, если он, Фердинанд, покается в своих грехах перед Россией, припадет к ногам царя Михаила и примет условия союзного договора. Князю Фердинанду тоже принесли такую бумажку. Такие приращения, увеличивающие общую площадь страны чуть ли не вдвое, способны вскружить голову любому патриоту.