– Еще и гроза собирается, – Изабель встревоженно посмотрела на темное небо, по которому неслись рваные клочья более светлых облаков. Холодный ветер усиливался, стремясь задуть рукотворный огонек, по спокойной доселе реке побежали волны, с плеском ударяя в обрывистый берег. Для Франческо творившееся вокруг не имело ни малейшего значения: он трудился над Апокрифом, следуя за прихотливыми извивами и премудростями древнего текста.

– Значит, вот ты как теперь запел, – угрожающий тон мэтра Калькодиса сменился многозначительной задумчивостью. – Решил чужими руками жар загребать? Они вроде как сами все решили, а ты стоял в сторонке да посмеивался? Что ж, добро… Тогда и я постою рядом, погляжу, чем окончится это безобразие.

Толстяк и в самом деле демонстративно отступил на пару шагов, чинно сложил руки на обширном чреве и неуловимо быстро зашевелил короткими толстыми пальцами, словно вяжущая женщина – спицами.

– Ты не можешь причинить им вреда, – короткая тень Лоррейна внезапно вытянулась, оторвалась от земли, наливаясь серебристым сиянием. – Никто из нас не имеет права напрямую вмешиваться в дела смертных.

– Обычно – да, – оскалился мэтр. – Но в чрезвычайных обстоятельствах допустимы чрезвычайные меры. Ты зашел слишком далеко, а на всякое действие отыщется равное противодействие. Как полагаешь, сможет мальчишка переписать Реннский Апокриф, ежели его хватит удар? Прямо сейчас?

– Что ж, ты сказал, – серебряный призрак, отчасти сходный обликом с Лоррейном, сделал осторожный шаг вперед. – Мальчик закончит начатое. Ты ему не помешаешь.

– Посмотрим-посмотрим, – ухмыльнулся мэтр Калькодис. – Смотри, не жалуйся потом, что тебя не предупреждали.

Выпад толстяка был быстр и стремителен. Тонкая, нестерпимо алая лента с раззявленной змеиной пастью вылетела из раскрытой ладони, устремившись к склонившемуся над раскрытой книгой человеку… и бессильно грянула в полупрозрачный щит, мгновенно прикрывший жертву. Обиженно зашипев, змея осыпалась пригоршней тусклых огоньков. В маленьких прищуренных глазках мэтра Калькодиса блеснула дикая, высочайшей пробы ненависть.

Атака – защита. Удар – блок. Рассекшая воздух огненная плеть обмоталась вокруг гибкого, песочного цвета шеста и сползла вниз кучкой бесполезных обрывков. Копья и мечи не могли одолеть поднимающихся перед ними щитов и стен. Выползающие из мрака чудовища слепли от мгновенных вспышек радужного сияния. А перо в руках Франческо все скользило по пергаменту, вычеркивая прежние строки и вписывая новые. Он не видел битвы, разворачивающейся над его головой, не слышал рева и треска, не слышал тончайшего звона раскачивающихся Сфер. Он только знал, что совершает нужное дело, и совершает его хорошо. Сперва его отвлекал налетающий порывами холодный ветер, но, увлекшись, Франческо перестал обращать на него внимание. Исподволь, незаметно к нему вновь пришла Сила, что позволила узнать в невзрачной деревянной чашке Священный Грааль, и которая теперь направляла его руку. Сила, могучая и неодолимая, как течение стремящейся к морю Роны, размывающая любые препоны.