Глава 2

Четыре дня представления шли с аншлагом. Ходок оказался великолепным режиссером-постановщиком и сумел растянуть действо на два отделения минут по двадцать – двадцать пять каждое. Перед началом и в антракте оркестр играл «Барыню», «Катюшу», «Синий платочек» и «Случайный вальс». Среди зрителей сновали торговцы лакомствами, «подставные» Ходока по ходу представления заключали самые дикие пари, Кузька вошел во вкус: кривлялся, показывал язык, падал, когда надо, и не падал, когда это не требовалось.

Своята «въехал» в драматургию представления, и музыка в нужные моменты умолкала совсем, или ее сменял тревожный рокот бубна. При каждом удачном попадании кинжала или болта Своята лупил в здоровенный медный таз, а по ходу всего представления оркестр лихо наяривал «Белая армия, Черный барон», «Три танкиста» и прочие шлягеры сталинских времен.

Концовку представления Мишка слизал с виденного еще в детстве выступления цирковой труппы кубанских казаков. Сделанный из ладейного паруса занавес распахивался, и на арену вылетала галопом Рыжуха, запряженная в тележный передок. На передке был укреплен шест, и, держась за него, в трехъярусной пирамиде стояла вся труппа. На втором круге на верхушке шеста разворачивалось алое полотнище Спаса Нерукотворного, и все это происходило под музыку «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин».

Мишка сам балдел от происходящего и орал «Слава православному воинству!», как пьяный. Сказать, что публика была в восторге, значило не сказать ничего – зрителей обносили не только квасом, но и кой-чем покрепче, и в конце представления ор стоял такой, что тряслись стены. Комментарии же, доносившиеся из зрительного зала, заставляли Никифора подумывать о запрете посещения представлений женщинами и детьми.

Духотища, образовывающаяся в амбаре под конец действа, казалось, позволяла вешать в воздухе не то что топор, а целую вязанку топоров. С ребят, которые выступали в кольчугах, переделанных для них Лавром из всякого старья, и войлочных поддоспешниках, пот лил ручьями. Но воинское учение есть воинское учение, дед в этом вопросе был беспощаден. Зрители тоже прели в шубах и тулупах, так что по степени «ароматизации» Никифоров ладейный амбар запросто мог соперничать с настоящим цирком.

* * *

Утром пятого дня дед объявил Мишке, что Никифор выполнил обещание, и сегодня купцы идут к епископу просить, чтобы скоморохов гнали с торга, а вместо них разрешили представлять воинское учение.

– Только вот сомнительно мне что-то, Михайла: не дай бог, придут попы представление смотреть, а там такое же, как вчера учинится. Под конец, я думал, амбар развалят!