— Передам все в точности, матушка-боярыня. Благодарствую на добром слове.

Мишка поклонился третий раз. Роська вдруг шумно сглотнул и перевел дух, видать, и правда затаил дыхание.

— Присядь, старшина Михаил… — Нинея царственным жестом указала на лавку, с которой только что встали ребята, — …и ты, десятник.

«Христианское имя все-таки вслух произносить не стала. А может, по протоколу не положено? Может быть, по имени надо обращаться только к тому, кто принес послание, а к сопровождающим нет? Хорошо, хоть с остальным вроде бы не облажался. Но если: „Присядь, старшина Михаил“, — то разговор, похоже, еще не закончен. Просто дипломатические переговоры перешли из стадии официальных заявлений в стадию… черт его знает… консультаций, что ли?»

— Расскажи нам, старшина Михаил, о воинской школе и Младшей страже. Дело это для нас новое, непривычное.

— Младшая стража — дело не столько новое, сколько забытое. Когда сто лет назад наша сотня пришла в эти места…

Мишка старался держать спину и голову так же, как и Нинея, но очень скоро почувствовал, что это не такое простое дело. Кроме физического неудобства и быстро наступающей усталости он ощущал еще и психологический дискомфорт — его поза была явно искусственной, в то время как Нинея выглядела совершенно непринужденно.

Кроме того, все время приходилось следить за руками, а Нинея как-то умудрялась, положив одну руку ладонью на стол, производить впечатление, будто рука лежит на подлокотнике кресла. Самым же обидным было то, что и Красава, по-видимому, чувствовала себя совершенно свободно. Даже бровью не повела, когда старуха положила ей руку на плечо.

«Черт знает что, сэр Майкл! Вы уже и забыли о тех временах, когда не знали, куда девать руки при разговоре. Какой конфуз! Нет, это ж надо! Невозможно сделать даже простейшую вещь — принять „зеркальную позу“ — без того, чтобы не выглядеть идиотом. Ну, бабка, что значит порода! Так квалифицированно возить собеседника мордой по столу, что даже и не понять, как это делается».